Ну, слушай, говорят же, что как аукнется – так и откликнется. Кто-то в старости купается в любви да заботе, а кому-то и повернуться не к кому – дверь перед носом захлопнется. Моя свекровь, Людмила Васильевна, ну вот никогда не была доброй бабушкой. Всё с высокомерием, со строгостью, будто все ей должны. Особенно её сын. И уж тем более я – «эта вертушка, что утянула сыночка из-под маминого крыла».
Десять лет назад, когда я сидела со вторым ребёнком, а муж остался без работы, мы не потянули ипотеку. Пришлось проситься к свекрови – в её трёшку в Ярославле, доставшуюся ей от деда. Там жили она, её младшенький Игорь, да мы с мужем и двумя малышами. Думали – ненадолго, перекантуемся. А вышло – настоящий кошмар.
Людмила Васильевна не упускала случая уколоть. Дети ей мешали – шумные, пахучие. Игрушки на кресле её бесили. Детское питание называла «отвратительной бурдой», которая её холодильник забила. Я молчала, терпела, лишь бы не усугублять. Но в один день она прямо сказала:
— Надоели. Собирайте манатки и валите. Жить в этом цирке больше не могу.
Унижение полное. Денег после продажи старой квартиры почти не осталось – все ушли на долги. С трудом наскребли на развалюху под Ростовом – без воды, без туалета. Всё удобство – в дощатом сарайчике во дворе, воду из колодца таскали.
Но понемногу, год за годом, начали обустраиваться. Вложили материнский капитал, ещё кредит взяли. Десять лет – и вот наконец переехали в нормальный дом. Не хоромы, конечно, но с душем, отоплением, новой кухней. И вот, когда казалось, худшее позади, и мы даже задумались о третьем ребёнке – снова стук в дверь. Вернее, не стук, а сама Людмила Васильевна на пороге.
Услышала, как скрипнула калитка. Вижу – стоит она, в пальто, с чемоданом, лицо опухшее от слёз. Муж открыл – она так и рухнула к нему на грудь. Рыдала, будто не в дом пришла, а в последнее прибежище.
Впустили, усадили. Муж звонил Игорю – трубку не взял. К вечеру она только смогла говорить.
Оказывается, после нашего отъезда она взялась за «воспитание» младшего сына. Шёпотом твердила, что старший – предатель, а я – семью разрушила. В итоге Игорь женился и съехал. Но ненадолго. Забрал мать к себе, к молодой жене. Сначала тишина. Потом у них ребёнок родился – и началось: запахи, крики, «суп невкусный». Только вот сноха оказалась не промах – терпеть не стала.
Постепенно свекровь выселили из комнаты на диван. Потом и оттуда выпроводили – «место нужно». Из её спальни сделали детскую. За столом её уже никто не ждал, а на упрёки отвечали: «Не нравится – чемодан, вокзал, Ярославль».
— Может, к Серёже съездишь? – как-то бросил ей за ужином Игорь. Тот самый, что когда-то помогал нас выгонять.
Её и собрали. Быстро, без лишних слов. Чемодан, такси, билет в руки. На прощание Игорь сказал:
— Прописку не трогаем. Пенсию московскую получай. Но живи где угодно, только не здесь.
Мы не смогли её не принять. В нашем доме место нашлось. Пока ведёт себя тихо. Ни слова упрёка. Только смотрит на детей с какой-то странной, запоздалой грустью.
Может, старость и правда смягчает. А может, просто страх – остаться одной. Как бы там ни было, я пока молчу. Но одно знаю точно: выгонять не стану. Даже её. Даже ту, что когда-то вычеркнула нас из своей жизни.
