Мой дневник.
Когда я приехала в Екатеринбург, мне было двадцать семь. В Узбекистане осталась мама — ей предстояла сложная операция, накопились долги по кредиту. Я решила: отработаю год-полтора — и обратно. На родину.
Работу нашла быстро. Через агентство мне предложили ухаживать за пожилой женщиной. Хозяйка, Тамара Викторовна, искала сиделку для своей матери — восьмидесятипятилетней Галины Николаевны. Зарплата небольшая, зато стабильная.
С первого дня старуха встретила меня в штыки. «Ты откуда?» — спросила она резко. Я ответила. Она скривилась: «Опять узбечка. То таджики, теперь ты. Всё мне подкидывают кого попало». Дальше стало хуже.
Каждое утро — упрёки: суп невкусный, пол плохо вымыт, хожу слишком громко. Порой слышала, как она шепчет дочери: «Ворует, вот увидишь. Приглядывай». Меня тошнило. Ухаживала, мыла, покупала лекарства — а в ответ лишь ледяное презрение.
Я терпела полгода. Мысль о маме не давала уйти. Но однажды она обвинила меня в краже трёх тысяч рублей. Перерыли всё — деньги нашлись в её же кошельке. Ни извинений, ни стыда. Только холодный взгляд.
Собрала вещи. Сказала, что ухожу. Она стояла в дверях, усмехаясь: «Ну и вали. Всё равно вернёшься — нищета твоя».
— Справлюсь, — тихо ответила я. — Без вас.
И вдруг — в её голосе дрогнуло. Злость исчезла, осталась растерянность.
— Ты… всё это ради матери терпела?
Я замерла. Кивнула. Рассказала про операцию, про долги. Она молча слушала. Потом медленно подошла, села рядом, взяла мою руку… и заплакала. Тихие слёзы по морщинам.
— Прости… Я мстила. Не тебе. Дочь бросила меня. Думала, если ты уйдёшь — она вернётся. А ты… столько вынесла. Ради мамы.
С того дня всё изменилось. Разговаривали по душам. Она рассказывала о своей молодости, я — о своей. Даже дала денег, чтобы съездить к мужу. А когда вернулась — встретила с вязаным шарфом, который сделала сама.
Через пять месяцев её не стало. Уснула и не проснулась. Я рыдала, как по родной.
Через неделю пришла Тамара с нотариусом.
— По завещанию, — сказал он, — Галина Николаевна оставила вам… крупную сумму.
Тамара побелела:
— Она рехнулась! Что ты с ней сделала?! Подкупила?
Я посмотрела на неё… и вдруг обняла.
— Вот что я сделала. Просто обняла.