Отобрала у свекрови дубликат ключей, когда нашла её спящей на моей кровати.
Мамочка просто устала, Любовь! Ты из мухи слона делаешь. Пождём, пожилая женщина лёгла отдохнуть в чём же преступление? Она же не чужая, а моя мать! голос Олега поднимался к фальцету, он метался по кухне, хватаясь за спинку стула, будто ищет в ней подпору.
Любовь стояла у окна, скрестив руки на груди, дрожа тонкой дрожью, которую старательно скрывала. Воображение всё держало образ: она, вернувшись с работы пораньше изза резкой мигрени, открывает дверь спальни и видит свекровь. Евгения Петровна, раскинувшись на их двуспальной кровати в одном лишь нижнем белье, сладко посапывала, обхватив подушку, а на тумбочке чашка недопитого чая и крошки печенья, рассыпанные по дорогому атласному постельному белью.
Олег, слышишь меня? шёпотом произнесла Любовь, в голосе её звучала сталь. Она лежала в моей постели, в неделях, ела печенье, хотя мы её не приглашали. Она вошла без звонка, открыла своей дубинойключом и устроила сиесту в нашем личном пространстве. Считаешь это нормой?
У неё, наверное, давление скачет! пытался оправдаться муж, но в глазах его появилось смятение. С рынка тяжёлые сумки, попала в вёдро с водой, стало плохо. Куда ей было деваться? На коврик в прихожей?
У нас же гостинная с мягким диваном. Почему она не легла туда? Почему в спальню, куда я даже кота не пускаю? И почему раздевалась, Олег? Если плохо, обычно вызывают скорую, а не устраивают стриптиз в чужой кровати.
В этот момент дверь ванной, будто живой, раскрылась, и из неё выступила Евгения Петровна в халате, который, кстати, принадлежал Любови. Халат висел у неё на руке, а лицо её светилось оскорбленной добротой.
Я всё слышу! провозгласила она, заняв место во главе стола. И мне горько. Я к вам со всей душой, а в ответ получаю черную неблагодарность.
Любовь повернулась, голова всё ещё раскалывалась, но гнев оказался сильнее любого обезболивающего.
Евгения Петровна, что вы называете заботой? Вхождение без спроса в наш дом, когда нас нет, или сон в нашей кровати?
Свекровь поджала губы, ищет поддержку у сына.
Олежка, посмотри на неё. Она меня монстром выставляет. Я шла мимо, решила зайти, полью цветы, ведь у Марии герань вянет. Зашла, и у меня в глазах потемнело, голова закружилась. В спальню прохладнее, кондиционер, подлечить хотела. Раздевалась жарко же! Платье не помять, ведь выходной.
А печенье? уточнила Любовь. Оно тоже от давления помогает?
Печенье я нашла в вашем шкафу! Сахар упал, надо поднять! Ты, детка, меня куском хлеба не попрекай. Я твоему мужу жизнь подарила, имею право на чашку чая в его доме.
В его доме, эхом отразила Любовь. Вы забываете, что этот дом наш общий. Ипотеку платим вместе, правила ставим мы.
Любовь подошла к столу, протянула ладонь.
Ключи.
В кухне повисла гудящая тишина. Олег замер у холодильника, взгляд его скользил между женой и матерью, а лицо Евгении покрылись красными пятнами.
Что? переспросила она.
Верните мне дубликат ключей от нашей квартиры. Прямо сейчас.
Да ты с ума сошла! вскричала свекровь. Олег! Ты позволишь ей так со мной обращаться? Я мать! А если пожар? А если потоп? Ключи у матери всегда должны быть! Это закон безопасности!
Мы справимся сами, отрезала Любовь. Вы нарушили мои границы, использовали ключи не в экстренных случаях, а чтобы хозяйничать в нашем отсутствии. Ключи на стол.
Не дам! схватила она сумку, стоявшую на табурете. Это мой сын, его дом, я буду приходить, когда захочу! Олег, скажи ей!
Олег покраснел, мучительно выбирая между женой и матерью, уже вытягивая из сумки корвалол.
Любов, может, не так резко? пробормотал он. Мамочка поняла, больше не будет. Ошибки случаются. Не удобно будет, если ключи потеряем
Если ты сейчас не поддержишь меня, Олег, тихо шепнула Любовь, заставив его мурашки пробежали по спине, завтра поменяю замки, а послезавтра подам на развод. Выбирай: будь мужем и хозяином дома или останься маминым сыночком без меня.
Олег взглянул на мать, та замерла с флаконом лекарства в руке, ожидая, что сын встанет на её сторону, а жена будет отвергнута.
Но в памяти всплыл случай, когда мать «наводила порядок» в его документах и выбросила важный чек, переставила мебель в гостиной по фэншуй, а Любовь плакала от бессилия. Олег прошептал:
Мам, отдай ключи.
Что?! заикается Евгения Петровна. Ты меня выгоняешь, родную мать, изза этой истерички?
Мам, ты перегнула палку. Спать в нашей кровати слишком. Любовь права. Это наш дом. Отдай ключи, пожалуйста, не доводи до греха.
Свекровь долго смотрела на сына, потом дрожащими руками вынула из сумки связку ключей с брелоком в виде пушистого зайца и бросила их на стол. Брелок жалобно звякнул.
Подавитесь! выкрикнула она. Ноги мои здесь больше не будут! Забыл меня, заменили на тряпки! Когда умру, не приходите на могилу, ваши слёзы мне не нужны!
Она схватила сумку, гордо подняв подбородок, и выбежала из кухни, хлопнув входную дверь так, что штукатурка с откосов разлетелась.
Любовь выдохнула, упала на стул, мигрень вновь охватила её.
Ты довольна? пробормотал Олег, не глядя. Теперь её давление подскочит, скорую придётся вызывать. Я виноват.
Ты будешь не виноват, а спокоен, возразила Любовь, пряча ключи в карман. И я буду спокойна. Спасибо тебе, Олег. Знаю, как тебе было трудно.
Трудно не слово. Она теперь полгода жизни мне не даст, будет звонить и ругаться.
Переживём, сказала Любовь, обняв мужа сзади. Теперь у нас есть наш дом, только наш.
Но история не окончена. Любовь знала, что Евгения Петровна не сдастся так просто. Отданные ключи могли быть лишь частью. Может, у свекрови есть дубликат дубликата?
На следующий день, взяв отгул, она вызвала мастера и сменила замок, не сказав Олегу. «Сломался замок, заедал, пришлось заменить», придумала она.
Три дня спустя, суббота, пара проснулась от странных звуков: ктото пытался вставить ключ в замок входной двери, скрежет, бормотание, снова попытка, тишина и снова скрежет. Они переглянулись.
Ты когото ждёшь? шепнул Олег.
Нет. А ты?
Нет.
Подойдя к двери, они увидели темный глазок, закрытый пальцем.
Что же это! крикнула из-за двери знакомая голосом Евгения Петровна. Заело? Не тот ключ? С красной ленточкой
Любовь победно посмотрела на мужа, Олег побледнел.
Она сделала копию, прошептала Любовь. Знала, что я потребую ключи, и подготовилась.
За дверью зазвонил телефон.
Алло, Люда? громко проговорила свекровь. Стою у ваших дверей, хотела сюрприз приготовить: блины испекла, зайду, пока спите, кофе сварю. А ключ не подходит! Поменяли замки! Вы знаете, какая подлость! От мамы барикады строят!
Олег прикрыл лицо руками, прижав лоб к холодной двери. Стыд охватил его.
Откроем? спросила Любовь.
Придётся. Иначе она весь подъезд на уши поставит.
Олег резко повернул защёлку, дверь распахнулась. Евгения Петровна, пытаясь подобрать угол, ввалилась в квартиру, едва удерживая равновесие, в одной руке тарелка с блинами, в другой телефон и связка ключей.
О! Проснулись! не смущённо закричала она. Вы замок сменили?
Сменили, мам, холодно ответил Олег, голос его был как лёд. Специально, чтобы такие «сюрпризы» не случались.
Какие сюрпризы? свекровь смахнула глаза, играя невинность. Я же блины с творогом, любимые.
Мам, ты три дня назад кинула ключи, говорила, что ноги твоих здесь не будет. А сейчас тайком пытаешься войти с копией, которую прятала. Понимаешь, как это выглядит?
Я не прятала! Это старый комплект, забыла про него, нашла в зимнем пальто! возразила Евгения. И я не тайком! Я хотела завтрак в постель!
Мы не хотим завтрак от тебя, мам. Мы хотим уединения. Ты лгала, сказала, что отдала ключи, а сама пришла проверить запасной вариант.
Мне нужен ваш вариант! обиделась она, ставя блины на тумбочку в прихожей. Живите как хотите, сыч! Я к ним с добром, а они Тьфу!
В этот момент в коридор вышла соседка, тётя Валя, любопытная и острая на язык, вынесла мусор и, увидев сцену, задержалась.
О, Евгения! Что за шум с утра? Я думала, грабят кого.
Грабят, Валя! Душу грабят! Сына у матери отняли, замки поменяли, на порог не пускают! Блины принесла, а они воротят!
Ай-яй-яй, покачала головой тётя Валя, хитро щурясь. Слышала, как ты минут десять скрежетала ключами. Думала, воры. А ты «в гости» без звонка?
Что такого? Сын же!
Не знаю, Тая. Я к своей невестке не суёюсь. Молодые, у них свои дела. Может, они голые бегают, а я с блинами. Неловко. Совесть надо иметь.
Евгения Петровна покраснела от стыда. Однажды жаловаться подруге, а теперь ответ от соседки, главной сплетницы подъезда. Теперь весь дом узнает, как она ломилась в закрытую дверь.
Да ну вас всех! махнула она. Дурдом какойто!
Она нажала кнопку лифта, гордо отвернувшись от сына и невестки.
Олег взял тарелку с блинами.
Мам, блины забери, нам не надо.
Выкини! крикнула она, входя в лифт. Или собакам отдай! Для вас готовила, а вы
Двери лифта закрылись.
Олег и Любовь вернулись в квартиру, заперли дверь на новый, надёжный замок, где осталось лишь два комплекта ключей.
Блины пахнут вкусно, грустно усмехнулся Олег, ставя блюдо на кухню.
Не будем их есть, категорично заявила Любовь. Может, она туда слабительного подсыпала.
Олег посмотрел на жену и расхохотался, сначала тихо, потом громко, до слёз. Сняв напряжение, он сказал:
Ты права. Давай я пожарю яичницу сам, без зрителей, в нашем доме.
Давай, улыбнулась Любовь, чувствуя, как уходит мигрень, скрывавшаяся за горизонтом всё утро.
Они завтракали вдвоём, обсуждая планы на выходные. Евгения Петровна больше не звонила недели две. Олег сначала хотел позвонить, но Любовь его остановила:
Дай ей время. Она манипулирует молчанием. Если ты сейчас позвонишь первым, она решит, что победила, и всё начнётся заново. Она должна понять, что правила изменились навсегда.
Через месяц свекровь объявилась, позвонив Олегу на работу и попросив отвезти кота к ветеринару. Олег помог, вернулся домой спокойный.
Как прошло? спросила Любовь.
Нормально. Сначала молчала, а потом, когда ехали назад, сказала: «Передай Марии, что у меня рецепт засолки огурцов, который она просила год назад». удивилась Любовь. Это белый флаг?
Похоже. И спросила, какой чай у вас был, который она тогда в спальне пила. Понравился ей.
Любовь покачала головой.
Чай ей куплю, и банку огурцов возьму. Но ключи, Олег, она больше не получит. Никогда.
Никогда, твёрдо подтвердил муж. Комфорт жены и мой покой стоят выше маминых капризов. Цветы сами поливаем, если уедем, или купим автополив.
С тех пор в их доме воцарился мир. Евгения Петровна попрежнему любила давать непрошенные советы, но теперь только по телефону или в официальных, согласованных визитах. Она поняла, что дверь в жизнь сына открывается только изнутри, и войти можно лишь постучать, а не врываться с тараном мнимой материнской заботы.
Любовь наконец смогла расслабиться в своей квартире, сменила постельное бельё, купила новый халат и знала: когда она вернётся домой, её будет ждать тишина, порядок и неприкосновенность её маленького личного рая. Ведь границы не стены, а двери, позволяющие любить друг друга на безопасном расстоянии.
