Пришла я к сыну с домашней едой в семь утра, а он дверь перед моим носом захлопнул. Уверена — это всё его жена.
Всю нашу жизнь с мужем определял один человек — наш сын. Родили мы его поздно, и с первого дня поклялись: он не почувствует того, что чувствовала я в детстве. Я росла без отца, а мать была холодной и отстранённой. Не знала, что такое материнская нежность, и дала себе слово — мой ребёнок не узнает той боли, что пережила я.
Саша стал для нас всем. Работали без выходных, без отдыха — всё для него. Когда он учился в школе, взяли ипотеку, чтобы купить квартиру в соседнем доме. Десять лет выплат, тяжело, но справились. К его свадьбе у него уже было своё жильё.
Не забуду, как на банкете торжественно вручила ему ключи. Его невеста, Настя, и её мать чуть не расплакались. Сватья тогда твердила: «Всё для своей кровинушки сделаю», но в итоге ни копейки, ни помощи — всё на нас.
Продолжали помогать, как могли. Кто, если не родители, поддержит молодых? Я с радостью готовила, убиралась, продукты носила, даже вещи бытовые иногда покупала. Настя звонила, спрашивала, где что лежит — не она покупала, не она складывала. Делала всё от души. Не ждала ничего взамен. Лишь простого «спасибо».
Но благодарности, как выяснилось, не дождаться. Вместо неё — раздражение, холод, недовольство. И вчера я поняла: мне здесь больше не рады.
Утро началось как обычно. На работу к восьми, а в семь я уже у их двери. Принесла им гуляш, свежий, ароматный. И новые шторы в тон тем сервизам и скатертям, что купила на прошлой неделе. Хотела сюрприз сделать. Достала ключ из сумки… А он не подошёл. Замок поменяли. Без предупреждения.
Я растерялась. Стою, как чужая. Постучала. Дверь открыл Александр. С улыбкой протянула контейнер, начала про шторы рассказывать, как они подойдут… А он даже не слушал. Стоял, скрестив руки, лицо каменное.
— Мам, — сухо сказал он, — ты серьёзно? Сейчас семь утра. Вломилась к нам чуть свет, и я ещё должен благодарить? Это ненормально. Если повторится — съедем. И даже не скажем, куда.
И дверь перед носом захлопнул. Ни еду не взял, ни шторы. Осталась я стоять, как громом поражённая. Разбудила соседку, попросила передать, что еду у неё оставила.
Ехала на работу с комком в горле. Трясло. Как так можно? Всю молодость отдала сыну. Себе не принадлежала. Помогала, как могла. Вникала в их жизнь, думая — это любовь. Что я им нужна. А оказалось — просто мешаю. Я — лишняя.
Сейчас модно говорить — родители ничего не должны. Но мы с мужем не такие. Сделали всё. И больше. А теперь — «мам, не лезь». Даже спасибо не сказали. Только угроза: «съедем».
А ведь Саша никогда таким не был. Это она — Настя. Она и замки поменяла. Это она вбила ему, что мать — это обуза. Что забота — это контроль. Разве это справедливо?
Иногда думаю: а может, и правда я виновата? Может, надо было отстраниться? Но как не помогать? Как отвернуться, если знаешь, что можешь облегчить их жизнь? Разве не для этого мы, родители?
Теперь сижу, думаю: как жить дальше? Мой сын, тот самый Саша, ради которого жила — отвернулся. И всё из-за чужой женщины, которая решила, что я мешаю.
А самое страшное — он даже не понял, как сильно меня ранил.