Сегодня вновь думаю о той соседке сверху. Сколько же лет прошло, а воспоминание свежо. Мы с Ириной все знали про жильцов подъезда: у кого ссора, у кого просрочка за свет. Всех, кроме той, с пятого.
Появилась она неприметно. После смерти старого Савелия Петровича квартира №53 долго пустовала. Племянники из Нижнего Новгорода приезжали редко, потом продали. Кто купил? Тайна.
— Спекулянты перекупили, должно быть, — рассуждала Светлана Викторовна у почты. — Нынче квартиры — что картошка на базаре.
Но скоро поняли — там живут. По тихой музыке сверху, да по стуку каблуков на лестнице. Не тапочки, не кроссовки — каблуки. Редкость у нас.
Увидела её случайно, выглянув в глазок. На площадке напротив стояла высокая женщина в строгом бежевом пальто. Волосы в пучке, в руках — белые розы.
— Спасибо огромное, — говорила она мужчине в строгом костюме. — Точно передам.
Мужчина кивнул, ушёл к лифту. А она постояла, вздохнула тихо и скрылась.
— Света, ты новую соседку видела? — спросила я её на лавочке во дворе днями позже.
— Какую?
— С пятого этажа. Пятьдесят третья.
Светлана Викторовна покачала головой:
— Не довелось. А что, молодая?
— Нет, лет сорок пять, не меньше, но ухоженная, не по-нашему одетая.
— Богатая, стало быть, — заключила Света. — Коль квартиру в центре взяла.
Я согласилась, но беспокойство глодало: богатые у нас в старом доме с облупившейся штукатуркой не селятся. Обычно покупают новостройки с консьержем.
Стала замечать: к ней частенько наведывались гости. Всегда мужчины, всегда с цветами. В разное время: утро, день, вечер. Одни минут на двадцать, другие подольше. Все с виду солидные.
— Художница, может? — предположила Света, когда я поделилась наблюдением.
— Художница с такими деньгами? — усомнилась я. — Видала ты богатых художников?
Она пожала плечами, согласившись с маловероятностью.
Любопытство росло день ото дня. Нарочито слушала звуки сверху, выходила к мусоропроводу под шаги на лестнице. Но соседка будто растворялась в воздухе.
Разгадка пришла внезапно. Возвращалась из поликлиники, озлобленная бессмысленной очередью и анализами. В лифте встретила Аркадия-сантехника из ДЕЗа.
— Здорово, Ирина Ивановна! — поздоровался он с ящиком инструментов.
— Привет. Куда путь держишь?
— На пятый, кран чинить. Заявка.
Заинтересовалась живо:
— К Ольге Николаевне?
— К ней. Баба интересная. Чай напоит, печеньем угостит. И заплатит сверх расценки.
— Хорошая?
— Вежливая. Только грустная всегда. Одинокая, совсем никого.
— Как одинокая? А мужчины-то к ней постоянно!
Он удивился:
— Какие мужчины? Пять раз был — ни души. Вечно одна.
Задумалась. Или Аркадий врёт, или я слепа. А может, осторожничает она перед чужими.
Загадка открылась через неделю в магазине у молочного отдела. Окунулась в чтение этикетки на кефире.
— Извините, вы же из нашего дома? Я Ирина Ивановна, с четвёртого.
Она подняла глаза. Вблизи ещё красивее: черты правильные, глаза карие, лицо ухоженное. Но в глазах — такая усталость и горечь, что дрогнуло внутри.
— Да, помню вас, — ответила тихо. — Ольга Николаевна. Приятно.
— Как устроились? Квартира у Савелия Петровича хорошая была.
— Спасибо, спокойно.
Разговор не клеился, но я решила не упускать:
— Работаете?
— Работаю, — коротко отрезала она, отвернувшись к творогу.
Ушла неудовлетворённая. Вопросов прибавилось. Дома позвонила Свете:
— Свет, говорила с соседкой! Ольга Николаевна.
— И что?
— Да ничего! Скрытная. И грусть такая, до слёз.
— Может, муж умер? Или развод тяжёлый?
— Не знаю. Аркадий твердит — одна, а я сама мужиков вижу.
Света помолчала, потом осторожно:
— Ир, а если… ну… э-э-э…
— Чего “э”?
— Ну, мужики ходят, деньги есть, одна…
Ахнула:
— Светка! Да что ты?! Женщина приличная же!
— А приличным кушать тоже хочется, — парировала она.
Мысль шокировала. С одной стороны, всё объясняло — и визиты, и деньги, и скрытность. С другой — Ольга Николаевна на такую совсем не походила.
— Нет, — твёрдо сказала я. — Не может быть. Ты её не видела. Совсем интеллигентка.
— Интеллигентки тоже падают, — возразила Света.
Мысль не отпускала. Наблюдала за соседкой пристальнее,
После той тяжёлой беседы по утрам, завидев одинокую фигуру в окне напротив, Марина Петровна брала поднос со свежими пирогами и шла наверх – лишь бы в эти глаза, такие уставшие и печальные, вернулось хоть немного тепла.
