**Дневник. Предсказание**
«Ну что ты дуешься, как осенний туман? Вот увидишь, тебе понравится. Море, солнце, песок…» — беспокойно говорила Татьяна, пытаясь поймать взгляд дочери.
Но Лиза упрямо отвернулась к окну, за которым мелькали бесконечные поля да редкие подсолнухи. Рядом с железной дорогой тянулась трасса, где неслись машины — с высоты поезда они казались игрушечными.
Где-то вдали маячили очертания холмов, растворяясь в мареве. От яркого света глаза начинали слезиться. Лиза снова схватила телефон, потом отшвырнула его на сиденье.
«Ах, эти муки первой любви», — вздохнула про себя Татьяна, а вслух промолвила:
— Наверное, связи нет. Вот приедем…
— Мам, хватит, — буркнула Лиза, снова уткнувшись в окно.
— Дом Галины стоит на возвышенности, из окон видно море. Иногда даже волны слышно. А сад! Воздух! — не унималась Татьяна. — Через пару часов сама всё увидишь.
— Только не говори, что у неё есть сын, — Лиза зло сверкнула глазами.
— Есть. Приёмный. У Гали своих детей нет. Вырастила чужого. Он в другом городе, в университете учится. Сейчас сессия — вряд ли приедет.
— Ты говорила, она твоя подруга. Как вы познакомились, если она на юге, а ты в Подмосковье? — спросила Лиза.
— О, это целая история. Хочешь, расскажу?
Лиза едва пожала плечами, не отрываясь от мелькающего пейзажа.
***
Мы с Галей жили рядом, в одной школе учились. Красавицей её не назвать, но волосы — русые, кудрявые, на солнце золотом переливались.
На улице на неё заглядывались. Мне казалось, часть этого внимания достаётся и мне. Перед выпускным мы с классом катались на катере, потом гуляли в парке. Там она и познакомилась с парнем — влюбилась сразу. Виделись мы реже, я не мешала. А когда встречались — только о нём и говорила.
Мечтала стать актрисой, хотела в Москву, в театральный. Но так влюбилась, что поступила в политех, где учился её Андрей, лишь бы не расставаться. А я — в университет.
Встретимся — не наговоримся. Через год Андрей сделал предложение прямо перед сессией. Как же она сияла тогда!
С её матерью мы пошли за платьем. Перемерили кучу. На Гале любое сидело идеально. Ещё фату подобрали. Она настояла, чтобы и мне купили голубое платье — как подружке невесты. Ох, и вымотались же мы! Голова кругом. Маму с покупками отправили на такси, а сами пошли по набережной. В конце мая стояла настоящая летняя жара.
Идём — на Галю все оборачиваются. Хороша была невероятно. А она и не замечала. Ели мороженое, болтали о свадьбе, смеялись.
Навстречу — две цыганки. Приставали к прохожим. Когда поравнялись с нами, одна, полная, преградила путь и к Гале обратилась:
— Эх, красавица, дай погадаю! Всё как есть скажу, — запела цыганка сладким голосом.
Вторая стояла поодаль — худая, некрасивая. Чёрные глаза хмуро сверкали, а зубы такие крупные, что рот не закрывался. Мне показалось, будто лошадь на нас смотрит. Позже Галя сказала, что тоже подумала.
— Я и сама знаю, что меня ждёт, — рассмеялась Галя, облизывая мороженое.
Попытались обойти, но цыганка схватила её за руку, пригляделась к ладони, покачала головой.
— Свадьба у тебя будет, золотая.
— Это я и без вас знаю, — Галя попыталась вырваться, но та держала крепко.
— Нам гадать не надо, денег всё равно нет, — вступилась я.
— Радость за деньги, а беда — даром, — цыганка загадочно улыбнулась, и у меня мурашки побежали по спине.
А сама в глаза Гале смотрит, словно гипнотизирует. Молодая цыганка ухмыляется. Или это из-за её большого рта так кажется.
— Не слушай её, пошли, — дёрнула я подругу.
— Любишь сильно, да счастье недолгим будет. На свадьбе с коня упадёшь, долго болеть будешь. Боль у моря залечишь. Замуж больше не выйдешь. Но счастье в сыне найдёшь, — цыганка не мигала, смотря на Галю.
Потом отпустила руку и ушла. Молодая бросила на нас злой взгляд и побежала за ней. Шли молча, радость куда-то испарилась. В ушах звенели её слова.
— Галя, ты что, поверила? Ты же не собираешься на лошади ехать? Мы на машинах поедем! Она секунду на руку смотрела — ничего не разглядела, — пыталась я её успокоить.
— Верно. Ни на какого коня я не сяду, — Галя будто очнулась. — Наврала из-за денег, — добавила я бодро, и мы засмеялись.
Свадьбу назначили сразу после сессии. Потом молодые должны были на море поехать — путёвку подарили. О цыганке забыли.
Настал день свадьбы. Жених вот-вот приедет. Мы с Галей перед зеркалом стоим. Она поправила фату и вдруг говорит:
— Мой отец свой джип «конём» зовёт. Не поеду на нём.
— Правильно. Сядешь в другую машину, — поддержала я.
— Нет, ни на какой не поеду. ЗАГС близко — пойдём пешком! — весело сказала Галя, глядя на меня в зеркало.
— Прикольно. Не каждый день невеста по городу в платье шествует. — Мы нервно засмеялись.
С трудом уговорили Андрея идти пешком. Родители тоже возмущались, но Галя стояла на своём: или пешком, или никакой свадьбы.
Всё прошло хорошо. Под марш Мендельсона они обменялись кольцами, поцеловались. Теперь можно в машину. Но Галя снова упёрлась — уговорила всех в парк на фотосессию. Там было красиво: цветы, арки, увитые плющом.
— Давайте на карусели вас сфотографирую, — предложил фотограф.
Карусель яркая, с деревянными лошадками. Андрей помог Гале сесть на белую, сам — на другую. Я расправила ей платье, отошла. Музыка заиграла, карусель завертелась. Они тянулись друг к другу. Фотограф щёлкал без остановки.
— Мама, смотри, невеста на белом коне! — крикну— И тут Галя вдруг пошатнулась, соскользнула с лошади, и всё завертелось в вихре криков, скорой помощи и разбитых надежд, а теперь, глядя на Данилу и Лизу, смеющихся у моря, я понимаю, что даже самые горькие предсказания порой оборачиваются тихим счастьем.