Тайное одиночество Аграфены Семёновны: как тишина открыла души
Аграфена Семёновна проснулась на рассвете, когда первые солнечные лучи с трудом пробивались сквозь хмурые тучи над провинциальным городком Глухово. Не спеша она сделала себе горячий бутерброд с колбасой, заварила чай с душицей. День обещал быть свободным от хлопот, так что можно было позволить себе поваляться без дела. Аграфена устроилась в гостиной, включила древний телевизор, который гудел, как пчелиный рой, но вдруг резкий звонок в дверь нарушил уютную тишину.
— Кто бы это мог быть? Никого не жду… — пробурчала она и поплелась открывать. Уже собираясь повернуть ключ, Аграфена услышала за дверью шёпот. Замерла, прислушалась — и сердце ёкнуло от неожиданности.
Аграфена Семёновна приняла решение, давшееся ей нелегко. Но выбора не было. Она устала от равнодушия окружающих, от их вечной занятости и рассеянности. Сходила в магазин «У дяди Феди», затарилась провизией, вернулась домой, заперла дверь на все замки и отключила в телефоне все номера, кроме дочери и пары самых близких.
Её дочь, Марфа, жила в Питере и звонила редко — видимо, там ей было веселее. Что ж, пусть живёт, как знает. Остальные же, казалось, и вовсе забыли о её существовании. Обычно Аграфена первой поздравляла всех с праздниками, выслушивала жалобы на здоровье и проблемы с детьми, но её собственные радости и горести никого не волновали.
Соседи забегали только за солью, сахаром или спичками, когда магазин уже закрыт или просто лень идти. Подруга Людмила звонила, чтобы похвастаться дачей или новым платьем, не давая и слова вставить. А сестра Зоя обожала заглядывать на пирожки с капустой и жареную картошку. Наедалась до отвала, а потом клятвенно обещала:
— Графенька, родная, у меня как раз есть бутылка грузинского вина и кусочек осетинского сыра, привезли знакомые. Давай на неделе соберёмся у меня, поболтаем!
Аграфена ждала приглашения, но Зоя, как обычно, растворялась в своих делах. До следующего раза, пока Аграфена сама не позвонит. Остальные вели себя так же. Казалось, никто и не вспоминал, сколько раз она всем помогала. Нет, она не ждала благодарности — помогала от души. Но хоть каплю внимания, хоть тёплого слова…
Не зря говорят: не делай добра — не получишь зла. Но в глубине души так хотелось, чтобы кто-то вспомнил о ней без напоминаний. Аграфена чувствовала себя ненужной. Наверное, её исчезновение даже не заметят. Что ж, тем лучше — пусть мир поймёт, чего лишился. Люди уходят в монастыри, бегут в деревни — ничего, и она не пропадёт!
Первый день затворничества подтвердил её догадки. Ни звонков, ни стука в дверь. Аграфена приняла ванну, намазала лицо кремом «Черноголовка», сделала бутерброд с толстым слоем масла и устроилась смотреть сериал. За окном лил дождь, так что о своём решении никуда не вылезать она не жалела. Но вскоре по щекам потекли слёзы — героиня сериала, такая же одинокая женщина, умирала в забвении, и никто даже не вспомнил о ней.
Аграфена уснула под бормотание телевизора, укрывшись бабушкиным пледом.
Так прошло два дня.
На третий день выглянуло солнце. Аграфена проснулась поздно, но в странно приподнятом настроении. На телефоне — два пропущенных от Марфы. Только собралась перезвонить, как раздался новый звонок:
— Мам, ты жива? Почему не берёшь трубку? У тебя всё хорошо? Я сегодня проснулась — и сердце защемило, будто что-то не так. Потом поняла: ты мне три дня не звонила! Мам, ты как? Я так по тебе соскучилась! А знаешь, у меня новость! Хотела позже сказать, но не выдержала. Мам, у нас с Виктором будет малыш! Ты скоро станешь бабушкой! Да ещё и Витю перевели в наш филиал — будем жить рядом! Ты рада?
На следующее утро в дверь снова позвонили. Аграфена нехотя подошла, даже не взглянув в глазок — думала, сами уйдут. Но за дверью слышались голоса соседок, и говорили они о ней.
— Что-то нашу Графенку давно не видно, может, к дочке уехала? — доносился голос бабы Глаши.
— Да нет, она бы сказала. Может, заболела? — встревоженно отозвалась тётя Катя. — А ну-ка, позвони ещё, вдруг не слышит!
— Давай ломиться, если не откроет! — баба Глаша заволновалась. — Графена наша — золото, а не женщина, всегда выручит. Но одна-то ведь — мало ли что!
Аграфене стало стыдно. Она распахнула дверь, сделав вид, что только проснулась:
— Ой, баба Глаша, тётя Катя, доброе утро! Проспала, не сразу услышала. Вчера чаю с мёдом перебрала — вот и вырубилась. Что случилось?
— Слава тебе, Господи! — обрадовалась баба Глаша. — Мы уж перепугались! Заходи к нам, пирожками угостим, а то скучно без тебя! Ты ж у нас как луч света в тёмном царстве!
— Зайду, обязательно зайду! — Аграфена закрыла дверь, и тут зазвонил телефон. Звонила. Зоя.
— Графа, привет! Ты мне сегодня приснилась! Слушай, я всё собиралась тебя позвать, да дела закрутили. Приходи сегодня вечером, а? Поболтаем, как в старые времена! Жду в семь, без опозданий!
Аграфена улыбнулась. Вот тебе и раз — только она решила отгородиться от всех, как тут же все о ней вспомнили.
А после обеда раздался звонок с незнакомого номера. Сначала Аграфена хотела проигнорировать — сейчас столько мошенников! Но звонок повторился, и она ответила. На том конце — мужской голос, знакомый, но не сразу вспомнила, чей.
— Аграфена Семёновна, доброго здоровья! Это Николай Петрович. Мы с вами, помните, в сквере гуляли, а потом я к вашей компании присоединился? Женщины просили узнать, почему вы не приходите. Хотя, если честно, никто не просил — я сам у Полины Степановны ваш номер выпросил. Всё в порядке? Может, помощь нужна? Я и в магазин схожу, и что угодно. А— Всё в порядке, Николай! — Аграфена рассмеялась. — Завтра приду, ждите меня на лавочке у фонтана.
