Однажды на окраине села в покосившейся избе поселилась молодая женщина…
Местные к чужакам относились настороженно. Собрались мужики, пошли к участковому. Тот приехал, проверил документы, объявил, что это дальняя родственница покойной бабки Аграфены, жившей до девяноста восьми лет. «Да у Груни и детей-то не было!» — шептались бабы.
А женщина тем временем обживалась. Перекопала заросший огород, что-то посеяла. Соседи посмеивались: кто в июле грядки сажает? Но вскоре взошли крепкие всходы. «Не иначе как ведьма», — решили селяне. Так и прозвали её — Матрёна-колдунья.
Она избегала людей, о себе не рассказывала, жила тихо. А неизвестность рождает слухи. Вскоре поползли разговоры, будто сбежала она из Москвы от несчастной любви, прихватив драгоценности богатого поклонника. Вот и затаилась в глуши.
Однажды у соседки ребёнок подавился пуговицей. До больницы далеко, помощи ждать неоткуда. Кинулась женщина к Матрёне. Та схватила мальчика, перевернула, хлопнула по спине — пуговица вылетела.
С тех пор к Матрёне стали относиться с почтением, но и страх остался. А вот Иван к ней привязался. Мать рыдала: «Девушек полно, а он за ведьмой увязался!» Бывало, выйдет она под окна, кричит, что зельем сына опутала. Иван уводил её, а сам возвращался к Матрёне.
Жили они, не обращая внимания на пересуды. Через год родилась у них дочь Дуня, а позже — младшая, Глаша. Люди постепенно отстали — своих забот хватало.
Однажды после ливня протекла крыша. Полез Иван чинить, оступился, упал. Спину повредил — не встать. Повезла его Матрёна в райцентр, но доктор лишь развёл руками: «В больницу срочно!» Устроила она мужа в городскую больницу, а сама к детям вернулась.
Через месяц привезли Ивана в коляске. Шептались, что это Матрёне расплата за колдовство.
Но она не опустила руки. Вывозила его на крыльцо, ухаживала, грела на солнышке. Он плел корзины, вырезал из дерева игрушки — детям на радость. Мужики завидовали: «Баба его на руках носит, а он хоть бы что!»
Любовь творит чудеса. Иван потихоньку стал пробовать вставать. Однажды уронил нож, решил сам поднять. Встал, пошатнулся — и прямо на оставленную косу. Лезвие вонзилось в горло…
Горе Матрёны было безмерным. Думали, не переживёт. Дочери едва оторвали её от гроба.
Осталась одна. Без пенсии, без помощи. Но не нищенствовала. Шептались, что продаёт украденные бриллианты.
Старшая, Дуня, уехала в город, выучилась на швею. Приезжала — шила односельчанам, платили кто чем мог.
Без мужа в деревне тяжело. То забор подправят добрые люди, то крышу подлатают — в надежде на ласку. Но Матрёна кормила, поить ставила, а дальше порога не пускала.
Разозлённые бабы однажды приперлись к её дому: «Поделись, как молодость сохраняешь! И камнями тоже, а не то спалим!»
Говорят, вышла к ним Матрёна вдруг постаревшая, седая. Испугались женщины, разбежались.
Здоровье её таяло. Дальше огорода не ходила. В магазин Глаша бегала.
А та выросла бойкой да красивой. Учёба не лезла в голову — лишь бы танцевать. Как-то собралась в клуб, Матрёна не пустила. Поссорились. Глаша выбежала, хлопнула дверью.
Ночью стук в окно разбудил соседку Фёклу. Выскочила та в чём была — а Глаша в слезах: «Мамка…»
Вошли вместе в дом — а Матрёна у печи лежит, бездыханная, на виске кровь.
Участковый смерть списал на несчастный случай. Глаша клялась, что мать была жива, когда убегала.
На похороны приехала Дуня. Сестры не разговаривали. А ночью Глаша исчезла.
Фёкла позже рассказывала, что у беглянки в ушах серьги сверкали — «таких и в городе не видывали!»
Поползли слухи: нашла Глаша бриллианты, украла, мать убила… Дуня пыталась сплетни замять, да тщетно.
Прошло лет пять.
Как-то Фёкла, сгорбленная, шла из магазина — и увидела у развалин Матрёниного дома рыжеволосую женщину с мальчиком. Узнала Глашу. Та рассказала, как мыкалась по чужим углам, как мужчины бросали, как последний сгинул в тюрьме…
«Земля прокормит», — вздохнула Фёкла, дала хлеба, картошки.
Но ночью Глаша с сыном Васей прибежали в ужасе: «В доме ходит кто-то!»
Фёкла покачала головой: «Не покойник, а совесть тебя мучает…»
Вскоре Глаша сошлась с вдовцом Терентием. Жила у него, молоко продавала дачникам. А однажды ночью дом Матрёны вспыхнул, как факел.
На пепелище мальчишки нашли оплавленный ком — золото с бриллиантами. Глаша схватила, зашипела: «Моё!»
Терентий посмотрел на неё холодно: «Из-за этого мать убила?»
Ночью она сбежала с деньгами и сыном.
Годы спустя в селе появилась Дуня с мужем. Узнали про пожар, про находку, про исчезновение сестры.
Фёкла шептала: «Говорят, Глашу убили за камни… А Васю Дуня забрала — детей у них не было…»
Правда ли? Кто знает…
Бриллианты — вещь прочная. Вот только счастья они не приносят. Иван стал калекой, потом погиб. Глаша мать потеряла, сама пропала. Лишь Дуня осталась чиста перед людьми…
А тайна Матрёны так и осталась нераскрытой.