Старый чемодан
Таня с досадой вылетела на крыльцо, хлопнув калиткой так, что в сарае всполошились куры. Опять поругалась с бабкой. Вечно одно и то же: «Помоги с вареньем», «Сбегай за хлебом», «Хватит в телефоне сидеть». Как будто у неё, девятнадцатилетней девчонки, нет других дел летом!
— Таня! Вернись сейчас же! — крикнула ей вслед Галина Семёновна. Но внучка уже шагала по пыльной просёлочной дороге, даже не обернувшись. Идти было некуда, но домой возвращаться — и подавно не хотелось.
Добрела до речки, присела на берегу и смотрела, как солнце медленно скрывается за лесом. Обида душила: на родителей, уехавших в Америку и бросивших её одну; на бабку, которая вместо того, чтобы отпустить в Москву, затащила в эту деревню. Таня уже поступила в институт, впереди новая жизнь — а она тут с банками возится.
Наутро бабка постучала в дверь:
— Тань, помоги-ка. Надо банки в погреб отнести. Сама я по этим ступенькам не спущусь.
Скрипя зубами, Таня поднялась, умылась и пошла. Банки были тяжёлые, лестница — старая. Таскала по несколько штук. На последнем спуске в углу заметила запылённый, потрёпанный временем чемодан.
— Бабуль! А это чей чемодан в углу?
— Да кто ж его знает… Наверное, дед оставил. Я с тех пор, как его не стало, в погреб не спускалась.
Любопытство взяло верх. Не слушая бабкиных возражений, Таня вытащила чемодан на свет. Кожа потрёпана, замок заржавел.
— Брось ты эту рухлядь, — буркнула Галина Семёновна. — Мало ли что там.
Но Таня уже копалаcь в старых рубахах, фотках и каких-то бумажках. На самом дне лежал аккуратный конверт. На нём было написано: «Оле. Прости и пойми». Почерк узнаваемый — деда Сергея.
— Можно? — спросила внучка, глядя на бабку.
Та кивнула. Таня начала читать. Письмо было трогательное. Дед просил у какой-то Оли прощения. Писал, как сильно её любил и как всё испортил своей ревностью. Дата — 1972 год. Бабка побледнела.
— Это… через год после нашей свадьбы, — прошептала она.
— Может, не надо копаться? — осторожно сказала Таня.
— Нет. Теперь я должна знать. Где это место, о котором он написал: «где я разрушил её мечты»?
Поздно вечером бабка попросила внучку найти билеты в город под Тулой.
— Просто сделай это. Я должна увидеть ту улицу.
На следующий день они поехали на электричке. Дорога была долгой, и всю дорогу бабка рассказывала. О молодости, о том, как встретила Сергея, как вышла замуж по любви. Но где-то в глубине души всегда жила мысль, что он не до конца принадлежал ей.
Приехав, вызвали такси и поехали по адресу из письма. Дом был деревянный, ухоженный. Пока стояли у калитки, сзади раздался голос:
— Вам ко мне? Из соцзащиты?
Обернулись. Перед ними стояла пожилая женщина, крепкая, с ясными глазами.
— Здравствуйте. Вы не знаете Ольгу Белову? — спросила Галина Семёновна.
— Моя дочь, — улыбнулась старушка. — Только она давно в Питере живёт.
— А Сергея Громова знали? Я его вдова…
Женщина пригласила их в дом. Представилась как тётя Маша. Рассказала, что когда-то Сергей служил здесь. Оля, её дочь, работала в госпитале медсестрой. Они любили друг друга, хотели пожениться, но кто-то нашептал, будто Оля ему изменяет. Сергей поверил — и ушёл. Оля не смогла простить, но продолжала любить. Через пару лет собралась замуж. За месяц до свадьбы пришло письмо от Сергея. Но тётя Маша открыла его, прочитала — и отослала назад.
— Я хотела, чтобы она начала с чистого листа. И знаешь, не жалею. Она счастлива. У неё всё хорошо. А ты, Галя, свою жизнь прожила достойно. Значит, так и надо было.
Таня и бабка вышли молча. У Галины Семёновны на глазах блестели слёзы.
— А если бы она простила?.. — прошептала она уже в гостинице.
— Бабуль, история не терпит «если», — мягко ответила Таня. — Ты была его женой. Он любил тебя. И ты его.
Галина Семёновна кивнула, обняла внучку и впервые за долгое время улыбнулась.
