Её звали Зоя, она была его бывшей коллегой. За несколько часов до торжественного ужина муж позвонил и бросил: «Нам нужно поговорить».
Виктория стояла на кухне своей квартиры в Екатеринбурге, поправляя края скатерти на столе, украшенном к празднику. Сегодня должно было отмечаться десятилетие их брака с Евгением, и она старалась, чтобы всё было безупречно: мерцающие свечи, его любимый «Абрау-Дюрсо», аромат жареной утки, плывущий по квартире. Но за пару часов до прихода гостей раздался звонок. На экране — Женя. Его голос прозвучал чужим, будто из другого мира: «Вика, нам надо обсудить кое-что». Сердце сжалось, словно в него вонзили иглу. Она ещё не понимала, что этот разговор навсегда изменит её жизнь, но уже почувствовала, как трещит фундамент её мира.
Евгений был её опорой, её первой и единственной любовью. Они познакомились в институте, поженились сразу после выпуска, вместе растили сына Антона. Вика никогда не сомневалась в нём — ни когда он задерживался допоздна, ни когда уезжал в командировки в Москву. Она гордилась его карьерой — он стал руководителем отдела в крупной фирме, его уважали, ему завидовали. Но сейчас, сжимая телефон в дрожащих пальцах, она вспоминала детали, на которые раньше закрывала глаза: его задумчивые паузы, резкие смс-сообщения, которые он прятал. Имя «Зоя» всплыло перед глазами, как пятно на белой рубашке.
Зоя работала с ним три года назад. Вика видела её пару раз на корпоративе — высокая, с вызывающей улыбкой, с взглядом, который скользил по Евгению слишком долго. Тогда Вика отмахнулась: «Просто деловая коллега, не забивай голову». Женя сам говорил, что Зоя уволилась и уехала в Питер. Но сейчас, слушая его сдавленный голос в трубке, Вика осознала: Зоя никуда не уезжала. «Я не планировал, чтобы так получилось, Вик…» — начал он, и каждое слово обжигало, как раскалённый уголёк. Он сознался, что уже полтора года встречается с Зоей, что она вернулась в город, что он «запутался». Вика молчала, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Она не помнила, как положила трубку. Не помнила, как выключила плиту, как убрала со стола бокалы, которые ещё утром начищала до блеска. Мысли кружились, как метель: «Как он мог? Десять лет, Антошка, наша квартира — и всё ради неё?» Вика сидела на диване, сжимая в руках их свадебное фото, и пыталась понять, когда её жизнь стала обманом. Она вспоминала, как Женя целовал её вчера, как обещал Антону сходить в зоопарк. И всё это время он был с другой. Предательство жгло, как спирт на ране, но хуже всего было осознание: она не видела, потому что верила. Она любила его так, что ослепла.
Когда Евгений вернулся, Вика встретила его молча. Гости не пришли — она отменила праздник, не в силах играть роль. Он выглядел виноватым, но не сломленным. «Я не хотел причинить тебе боль, Вика. Но с Зоей… это по-другому», — сказал он, и эти слова добили её. Она не орала, не била посуду — просто смотрела на него, как на чужого. «Убирайся», — наконец выдохнула она, и голос прозвучал твёрже, чем она думала. Евгений кивнул, взял сумку и вышел, оставив её в пустой квартире, где ещё пахло праздником, который не состоялся.
Прошёл месяц. Вика пыталась жить ради Антона, который пока не знал всей правды. Она улыбалась сыну, варила ему кашу по утрам, но ночью плакала, задаваясь одним вопросом: «Чего мне не хватило?» Подруги поддерживали, но их слова не залечивали боль. Она узнала, что Женя и Зоя сняли квартиру в центре, и эта новость ударила снова. Но где-то в глубине души Вика чувствовала, как внутри прорастает что-то новое — не злость, не жалость к себе, а сила. Она не сдалась. Она отменила тот ужин, но не свою жизнь.
Теперь Вика смотрит вперёд с робкой надеждой. Она записалась на курсы флористики, о которых мечтала в юности, начала чаще гулятьТеперь она знала — самое важное путешествие начинается не с билета в другой город, а с шага навстречу себе самой.
