**Старое зеркало, или как помирились зять с тёщей**
Вернулась я поздно. В квартире — непривычная тишина. Ни голоса мужа, ни привычного ворчания мамы.
— Мам? Сережа? — окликнула я, заглядывая во все комнаты. Пусто.
«Сережа, наверное, в гараже, — подумала я. — А мама… Неужели обиделась и уехала?»
Накинула пальто и вышла во двор. Из приоткрытых ворот гаража лился теплый свет, слышался смех. Зашла внутрь — и замерла.
Сережа с моей мамой, Валентиной Петровной, возились у старого зеркала. Муж аккуратно подрихтовывал раму, а мама, повязав платок и надев давнишний халат, что-то увлеченно объясняла.
— Ты только глянь, как заиграло дерево! — восторгалась Валентина Петровна. — Да у тебя золотые руки, Сереженька!
— Да ладно вам, Валентина Петровна… Просто руки чешутся что-нибудь сделать.
— Просто руки чешутся! — фыркнула мама. — Да это же почти антиквариат!
Я присела на табуретку, не веря своим глазам. Еще утром они готовы были переругаться навсегда…
Началось все с того, что мама переехала к нам после закрытия санатория, где жила последние годы.
— Мам, это ненадолго, — уговаривала я мужа. — Пока ей новое жилье не подыщут.
— Ненадолго, — мрачно буркнул Сережа. — А терпеть её придется мне.
Он ходил по кухне, сжимая кулаки, потом вдруг выдохнул:
— Может, снять ей квартиру? У меня как раз премия скоро…
— Ты что, с ума сошел? — возмутилась я. — Чтобы она потом всем рассказывала, как родная дочь на улицу выставила?
Звонок в дверь прервал спор. Валентина Петровна, как всегда, приехала заранее — «чтобы осмотреться».
С порога она принялась за ревизию:
— Светик, у тебя же обои совсем потускнели… А дверца шкафа? Сережа, ты бы хоть петли подкрутил!
Сережа молча ушел в ванную.
За неделю мама переставила мебель, отдраила кухню, перебрала всю посуду и… добралась до Сережиных бумаг.
— Валентина Петровна! — вспылил он, не найдя важную папку. — Где мои документы?!
— Выкинула, — спокойно ответила мама. — Все помятые были. Я тебе новые папки купила, всё по алфавиту разложила.
Сережа вышел, хлопнув дверью.
Я пыталась заниматься делами, но мысли снова и снова возвращались домой. Мама — принципиальная, муж — упрямый… А между ними — я.
После работы сразу поспешила домой. Квартира оказалась пуста. Испугалась… но потом услышала голоса из гаража.
И теперь я сидела, глядя на них: вот эти двое, которых утром еле разняла, теперь оживленно спорили о лаках, смеялись, как старые друзья.
— Мам? — тихо позвала я.
— О, пришла! — Валентина Петровна сияла. — Смотри, какие у Сережи руки умелые! А я все ворчала, старуха несговорчивая…
Она достала со стола тарелку с оладьями:
— Вот, напекла. Мириться шла, а тут… такое открытие!
— Ты даже не представляешь! — оживился Сережа. — Твоя мама — кладезь знаний про старую мебель! Я бился над рамой, а она — «льняного масла подлей» — и вуаля!
— Мам? — я смотрела на нее с удивлением. — Ты же всю жизнь бухгалтером работала…
— Ну, хобби у меня такое, — отмахнулась она.
— Да брось! — Сережа поднял резную шкатулку. — Вот, смотри, как она узоры вывела! Я бы за месяц не додумался.
— У вас в деревне много такого? — вдруг загорелся он.
— Да ангар полон! Комоды, трюмо, этажерки… Приезжай — сам всё посмотришь!
— Вот и поедем! — повернулся он ко мне. — Кать, давай летом к маме? Представляешь, что можно отреставрировать!
Валентина Петровна всплеснула руками:
— Правда? Приедете?
— Обязательно!
Мы уселись за столик, застеленный клеенкой. На нем — оладьи, заварной чайник, банка малинового варенья.
— Поедим — и я вам еще один секрет открою, — подмигнула мама. — Есть у меня идея, как раму оформить.
Я смотрела на них — таких разных, но вдруг ставших близкими. И сердце сжалось: вот же оно… Счастье иногда прячется в самых неожиданных местах. Например, в старом гараже, где пахнет краской и деревом, а зять с тещей находят общий язык.
