Помню, как тогда в старой квартире на Охотном ряду я впервые увидел, как Зинаида Алексеевна, моя жена, закрывает глаза на предательство и жалуется себе.
Ты опять был у неё, с болью в глазах спросила она меня, её взгляд был как морозный ветер, пронизывающий до костей.
Я закашлялся, да и ложка выскользнула из рук.
Часы! кивнула она, указывая на мои запястья, где блестел дорогой карманный хронометр.
Да, так и есть, отмахнулся я, пытаясь скрыть часы манжетой.
Я нашёл коробку в мусорном контейнере, произнесла Зинаида, и там даже был чек!
Я опустил взгляд, глядя на пустую тарелку.
Мы же договаривались, что ты больше к ней не пойдёшь, сказала она, голос её дрожал от обиды. Ты же клялся, обещал!
Зина, начал я, она так просила! Я понимаю, что дал клятву, но она всё ещё мой начальник! Как я мог ей отказать?
Вежливостью! сдержала она эмоции. Я же женат, люблю свою супругу!
Тогда я был вынужден! С уважением к тебе вздохнула она. Она не единственная работодательница в Новгороде!
Давай подумаем логично, я собрался с мыслями. Сейчас она предлагает лучшие условия в память о моих прошлых заслугах. Зина стиснула зубы, но молчала. В другой фирме таких условий, вероятно, не будет.
Сидеть у тебя на шее тоже не в радость, ответила она. А часы лишь часть того, что я принёс тебе и нашему ребёнку, младшей Кристине! Золотые цепочки с кулонами знаков зодиака!
Какая небесная щедрость, язвительно заметила Зина. Продашь их, отдай деньгами! Ни я, ни Кристина их не наденем!
Просто верну в магазин, пожал я плечами. Чеки Валентины Григорьевны лежат на столе.
И часы! кивнула она вновь.
Ой, хорошо! скривился я. А нет! Чек исчез!
Зина положила коробку передо мной.
Хорошо, сухо сказал я, верну. Довольна?
И больше к ней не ходи! Выкручивайся, но не повторяй.
Я щёлкнул языком, отвернул голову и выдохнул: Зина, она обещала, что это в последний раз, но ты должна понять, что наше благополучие зависит от её зарплаты! Если она вдруг решит
Ты должен будешь отказаться! выпалила она. Тогда ладно! Это была вынужденная мера! Сейчас такой нужды нет!
Человек никогда не знает, на что способен, когда нужда зажмёт за горло. Говорят, пойдут на всё, но часто это лишь пустые слова. У нас с Зинаидой судьба была нелёгкой. Детство не радовало: мы не из детского дома, но мечтали о нём, ведь были из многодетных семей.
То ли судьба, то ли случай, но мы выросли в середине не всё лежало на наших юных плечах, но и работы хватало. Достаток тогда значил лишь: не голодать, тепло иметь, одежду надеть. За малейшую ошибку могли лишить ужина или отправить в сарай ночевать.
С ранних лет приходилось выживать, врать, хватать и защищаться. О психологических травмах тогда не думали. Нас просто нанизывали, как бусинки, и с этими «ожерельями» мы покинули родительский дом, решив больше туда не возвращаться.
У каждого из нас был выбор: поехать в ближайший крупный город, например, в Псков, но мы решили проехать тысячу верст и осесть в небольшом городке, где нас не найдут. Мы разорвали все нити с родней, навсегда.
В конце нашего пути, на границе двух рек, мы встретились. Можно сказать, совпадение, а можно притяжение судьбы. Обмениваясь историями, удивлялись, насколько похожи наши судьбы.
Наверно, это в людях дело, философски сказал я. А может, так уж сложилось. Между нашими родными домами две тысячи километров, диалекты разные, но нас одинаково сломали.
Общая боль объединяет сильнее любой цель. И свадьба стала неизбежной.
В начале пути было тяжко, но вдвоём горы свернуть можно. Так мы с Зинаидой начали совместный путь к счастью: учились, подрабатывали, а потом работали, но не на одной и той же работе. Хотелось того, чего не было в детстве: вкусной еды, новой одежды, удобной обуви, собственных безделушек и, конечно, собственного жилья.
С жильём возникли большие трудности: не получалось собрать первый взнос, постоянно появлялись новые желания. Такое поведение нельзя назвать здоровым, но оно стало нашей семейной особенностью, и скандалов не было мы были одинаковы.
Когда Зинаида забеременела, пришлось притупить собственные желания.
Милый, нас скоро будет больше, а съёмные квартиры с ребёнком
Понимаю, отвечала она. Сбираем на первый взнос!
Мы собрали деньги, нашли вторичную квартиру в ветхом состоянии.
Ну, сделаем ремонт, пожал я плечами. Москва не сразу строилась! Главное, что квартира наша!
А потом платить двадцать лет! вздохнула она, будучи уже на последнем месяце.
Выплатим! ответил я, слегка надутый.
После рождения Кристины мы сели и посчитали. Если избегать лишних трат, то ипотеку сможем выплатить, хотя инфляция уже звучала в разговоре.
Зинаида работала кассиром в продуктовом магазине, а я менеджером в офисе строительной фирмы. Мы надеялись, что повышение зарплат улучшит наш достаток.
Но всё изменилось, когда у Кристины обнаружили редкую болезнь, привезённую из зоологического парка, проезжавшего через наш город. Лекарства стоили целое состояние, а лечение заняло годы.
Мы оформили ипотечные каникулы, сказал я, но им дали лишь год.
Что же делать? в слезах спросила она.
Не знаю, ответил я растерянно. Наш директор продал фирму, а новая начальница, Валентина Григорьевна, заморозила все повышения. Я пойду к ней на колени, попрошу о повышении ради дочери!
Пойди, поддержала она. Она женщина, поймёт. Я тоже пойду, если понадобится.
Три дня спустя я вернулся домой в полночь, уставший, но с новыми надеждами. Утром Зинаида спросила, откуда я пришёл с такой улыбкой.
Зина, новая начальница, Валентина Григорьевна, одинока, и ей нужны услуги, пробормотал я. Она готова меня повысить и даже платить дополнительно!
Она с ума сошла? воскликнула она. Ты же женат!
И не один раз! закивал я. Она сказала, что мне подходит, и всё деловой разговор.
Зинаида сидела в растерянности: на одной чаше весов здоровье дочери, на другой «деловой разговор». Она спросила меня, что я думаю.
Как ты скажешь, так и будет, ответил я.
Она поняла, что я уже готов пойти на всё ради Кристины. Я провёл бессонные ночи, обсуждая с бутылкой моральный вопрос, и решил: ради дочери.
Я изучил профиль Валентины Григорьевны в соцсетях: ей пятнадцать лет больше меня, детей нет, мужей тоже, и она классическая бизнесвумен, где сердце заменено кошельком. Я подсказал дочери, что всё ради неё.
Через четыре года Кристина поправилась, а мы с Зинаидой закрыли ипотеку, благодаря моим усилиям и повышению до начальника отдела, а затем заместителя директора филиала. Валентина щедро платила за услуги: наличные, подарки, а вместе с ними чек и адрес магазина, чтобы можно было всё вернуть.
Когда пришли последние анализы, Зинаида вздохнула с облегчением:
Всё, милый, больше не нужно угождать твоей начальнице! Можно работать спокойно!
Слава Богу! сказал я, уже готовый рассказать ей об этом завтра.
Но спустя месяц я заметил в моём гардеробе новую рубашку из дорогого бутика, золотой галстук, кожаный кошелёк и деньги в нём. Премия за отличную работу филиала, я уже стал начальником филиала, а вместе с тем эти часы, о которых мы говорили.
Ничего себе, подарочки! воскликнула Зинаида, найдя в мусорном контейнере коробку и чек.
Что ты понимаешь! воскликнул я. Нужды у нас нет! Мы живём в этой конуре, экономим на всём, ищем скидки, а я хочу машину, курорт, новые платья, туфли, украшения, шубы, и для дочери хорошее будущее, образование, чтобы она не скиталась по съемным квартирам, а сразу имела собственный дом!
Эти слова и эмоции поразили Зинаиду. Она замерла, глядя на раскрасневшееся лицо, потом всё поняла, будто ледяная вода обрушилась на неё.
Молодец! произнесла она по слогам. Как ты всё красиво расписал! И оправдал, мол, всё для семьи!
И что? спросил я, бросая вызов.
И себя не обижаешь! кивнула она, снова указывая на часы. Нет, Денис, дальше ничего не будет! Спасибо, что помог нашей дочке выздороветь, но теперь я этого не выношу! Уходи!
Я так и не понял, почему она меня прогнала. Для неё была разница: «Для дочки можно», а для остальных «нельзя». Я же думал, что делаю всё ради семьи.
Так прошли наши годы, наполненные борьбой, моральными вопросами и стремлением к лучшему. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, как часто мы теряли себя, пытаясь удержать всё на плаву, и как тяжело было найти баланс между честью и нуждой. Эта память живёт во мне, как напоминание о том, что даже в самых трудных обстоятельствах ценой может стать душевный мир.
