**12 октября 1985 года**
– Лидия Семёновна, да как же можно было до такого довести?! – голос Валентины Ивановны раскатился по коридору коммуналки, заставляя соседей задерживать шаг у дверей. – Вы же мать! Как можно было смотреть сквозь пальцы на то, что творится с вашей дочерью?!
– Тише вы, с ума сошли?! – прошипела Лидия Семёновна, озираясь. – Полдома поднимете!
– А мне не всё равно! Пусть все знают! Даша третий месяц в четырёх стенах сидит, в окно смотрит, как тень, а вы делаете вид, будто всё в порядке!
Лидия Семёновна плотно сжала губы, хлопнула дверью. Валентина Ивановна фыркнула и зашаркала в свою комнату.
В комнате пахло затхлостью и лекарствами. Даша лежала к стене спиной, притворяясь спящей. Мать распахнула окно – резкий октябрьский ветер ворвался внутрь, шевеля занавески.
– Дашенька, вставай. Суп остыл.
Дочь не шевельнулась. Лидия Семёновна села на край кровати.
– Я знаю, что не спишь. Давай поговорим.
– О чём? – глухо отозвалась Даша. – Всё уже ясно.
– Ничего не ясно. Жизнь продолжается. Надо решать, что дальше.
Даша резко перевернулась. Лицо исхудавшее, глаза воспалённые.
– Что решать, мам? Через неделю он женится на этой… Наталье с физфака! А я дура верила, что он после диплома…
– Дочка, ну зачем так себя изводить? – мать провела рукой по её волосам. – Значит, не судьба. Встретишь другого.
– Другого? – Даша села, вцепившись в одеяло. – Мам, ты не понимаешь. Я…
Задржала губами, отвернулась.
– Что, доча? Говори.
– Ничего. Просто больно.
Мать вздохнула, поднялась.
– Ладно, отдохни. Но к вечеру поешь – кости да кожа.
На кухне зазвенела посуда, запахло жареной картошкой. Даша прижала ладонь к животу – там ныло, как после долгого голода.
– Что же нам делать? – прошептала она в пустоту.
Вечером пришла тётя Галя, мамина сестра, медсестра из районной поликлиники.
– Ну как наша хворая? – сбросила платок в прихожей.
– Не встаёт, не ест. Совсем замучила, – вздохнула Лидия Семёновна.
– К врачу водила?
– Да куда её поведешь? Силы нет подняться.
Тётя Галя зашла в комнату, села на кровать.
– Ну-ка, поворачивайся.
Пальцы её щупали пульс, изучали белёсые ногти, впалые щёки.
– Месячные когда были?
Даша вздрогнула.
– Не помню…
– Как не помнишь? Думай.
– Месяца… два назад.
Тётя Галя нахмурилась.
– Вставай. Пойдём в ванную.
Осмотр был коротким. Вернувшись, тётя села напротив, сжала руки на коленях.
– С этим парнем… было что-то?
Даша покраснела до ушей.
– Вы о чём?
– Не прикидывайся. Была близость?
Кивок.
– А предохранялись?
– Он… говорил, что всё знает…
Тётя Галя закрыла глаза.
– Дашенька, ты беременна.
Словно ударили под дых. Даша онемела, потом сдавленно:
– Что?
– Беременна. Около трёх месяцев.
Руки сами полезли к животу – плоскому, как прежде. Невозможно поверить.
– Что теперь… делать? – голос срывался.
– Завтра поедем в консультацию. Уточним срок. Пока матери не говори.
Ночь проплакала в подушку. Вспоминала, как Сашка (он же Александр Викторович) клялся под звёздами: *”Как диплом получу – сразу к ЗАГСу!”*
Утром врач подтвердил: 14 недель.
– Поговори с ним, – сказала тётя Галя в автобусе. – Может, одумается.
– Не одумается. Он её любит.
Тогда тётя заговорила об «избавлении». О деньгах (500 рублей – все сбережения на свадьбу). О рисках.
Дома мать встревожилась:
– Где были?
– В больнице, – солгала тётя. – Анемия у Дашеньки.
Но Лидия Семёновна чуяла – что-то не так.
Вечером пришла подруга Оля.
– Давай выходи, скучно без тебя!
– Не хочется.
– Да что с тобой? – Оля присела на кровать. – Ты же мне как сестра. Говори.
Даша сжала кулаки.
– Представь… девушка беременна, а парень женится на другой. Что делать?
– Ты про себя?!
– Нет! Просто… гипотетически.
– Нашла бы его, да по морде! Пусть знает!
Но Даша уже пожалела, что заговорила.
На следующий день она подстерегла Сашку у института. В ближайшем сквере выпалила:
– Я беременна.
Он остолбенел.
– Не может быть…
– Четырнадцать недель.
Он зашагал туда-сюда, потом твёрдо:
– Даш, я люблю Наташу. По-настоящему.
– А меня?
– Ты… ты была первой. Но с ней – другое.
Голова закружилась.
– Значит, свадьба состоится?
– Да. Прости.
– А ребёнок?
– Может… не рожай? Ты молодая…
Она ушла, не оглянувшись. Дома снова плакала в подушку.
Тётя Галя принесла адрес частного врача.
– Дорого, но надёжно.
Больше всего боялась, что умрёт. Но не умерла. Очнулась в палате с пустотой внизу живота. Будто кто-то вырвал часть души.
Матери сказали, что был аппендицит.
Через год встретила Серёжу – доброго, надёжного. Родили двоих. Жили счастливо.
Но по ночам, когда дети спали, она иногда стояла у окна и думала: *”А сколько бы ему сейчас было? Пошёл бы в папу или в меня?”*
Никому не сказала. Не скажет.
Грех, который нельзя отпустить.
**Вывод:** Женщины – сильнее, чем кажутся. Но некоторые решения оставляют шрамы на всю жизнь. Лучше бы тогда… Но «лучше» – не про нашу жизнь.
