Стояла Светлана у плиты, чайник закипал, как вдруг скрипнула дверь. На пороге — соседка Валентина Петровна, сетка в руках, голова качается недоуменно.
— Светочка, просвети старуху! — начала она. — Есть у тебя муж или нет? Вчера же Дмитрия видела, выходил отсюда. А сегодня утром — шляется с какой-то блондинкой у метро!
Светлана вздохнула, отодвинула газету, махнула рукой на кухню.
— Садитесь, Валентина Петровна. Вода кипит. Все куда сложнее, чем кажется. Да, муж. Официально. Печать в паспорте седьмой год стоит. Но живем раздельно. У каждого — своя берлога.
— Как раз-дельно?! — соседка плюхнулась на стул. — Какая ж это семья? И зачем тогда под венец шла?
Светлана поставила чашку, села напротив. За окном октябрьская морось стекала по стеклу слезящимися дорожками. Именно в такую погоду они с Дмитрием подали заявление семь лет назад.
— По любви шла, конечно. Думала, как все — дом, дети, шестеро по лавкам. Ан вышло иначе! — Светлана горько хмыкнула. — Через полгода поняла — мы будто с разных планет. Он — балагур, компанейский, я — тишину люблю. Он вещи разбросает, я по нитке разложу. Он и неделю без душа проживет, а я — ни дня.
— Так разведись! — махнула рукой Валентина Петровна. — К чему муку терпеть?
— А вот тут шестеренки и заедают. Разводиться — нельзя. Двушка у нас общая, приватизированная на двоих еще до свадьбы. Платили пополам. Дмитрий гнет линию: разведешься — квартиру продавать, деньги делить. А куда потом? Снимать? Нам ведь не двадцать — мне сорок три, ему сорок пять. Какие такие деньги на съем?
Валентина Петровна кивнула понимающе. Проблема ясна.
— Ну и что придумали?
— А вот что. Дмитрий живет там. Я купила маленькую однушку на отшибе. Дешевку, но свою. Ипотека, но зато никто не скребет на душе. Заходит он ко мне, когда дома затоскует. Поболтаем, чаю попьем, как старые товарищи. Потом он уходит.
— И сколько так планируете? — соседка разглядывала Светлану. Та выглядела усталой, но смирной.
— Не знаю. Пока устраивает. Официально — муж и жена, документы в порядке, на работе лишних вопросов нет. А по факту — каждый по себе своей колеей.
Когда соседка ушла, Светлана сидела у окна, допивая остывший чай. Дождь припустил сильнее, и в его шуме слышались голоса былого.
Знакомство случилось на работе. Он — начальник снабжения, она — главный бухгалтер. Высокий, статный, глаза добрые, обаятельная улыбка. Светлану сразу потянуло к нему.
— Светлана Геннадьевна, не скрасите ли обеденный перерыв? — подошел он к ее столу в тот памятный четверг. — Знаю чудесное кафе рядом.
Она согласилась. Потом были вторая, третья встречи. Дмитрий оказался интересным собеседником, начитанным, с искусством на ты. Болтали о книгах, фильмах, поездках.
— С вами так легко, — признался он через месяц. — Половинки слова хватает.
Светлане тоже было с ним вольготно. После развода с первым прошло пять лет, и она почти отчаялась встретить родную душу.
Дмитрий был холост, детей нет. Жил один в трешке родительской.
— Чересчур просторно для одного, — жаловался. — Продать рука не поднимается.
Полгода они крутили романы, потом он сделал предложение. Свадьбу гуляли тихо, лишь близкие да родня.
Первые месяцы пролетели в упоении. Казалось, все проблемы — пустяк, разногласия — мелочь.
Но постепенно мелочи превратились в стены.
— Дима, нельзя посуду грязную в раковине бросать! — Светлана смотрела на закисший ворох тарелок.
— Да пустяки, завтра справлюсь, — отмахивался он, уставившись в телевизор.
— Снова завтра! Пока нарос застарелый жир!
— Ты слишком придирчива. Расслабься.
Но расслабиться Светлана не могла. Хаос давил. Дмитрий же в чистоте чувствовал себя скованно.
— У тебя больничная стерильность, — ныл он. — Должно быть по-домашнему уютно.
— По-домашнему — не значит в грязи!
Ссоры учащались. То из-за посуды, то из-
Поглаживая тёплую спину Мурки и глядя на прояснившееся небо, Ирина поняла, что их договорённость — не поражение, а редкая победа здравого смысла над скучными шаблонами, и вот это тихое вечернее счастье с пушистым комочком на коленях стоило всех принесённых жертв.
