Ох, знаешь, не знаю как у других одиноких, но ко мне всякая нечисть так и липнет. Вчера поздно вечером, к примеру, лежу, вздыхаю. Новости почитала, котлет налопалась, страдаю от души, ну ты понимаешь.
И вдруг слышу — за шкафом кто-то тоненько скулит. Жалобно так, еле слышно.
— Клопы, что ли? — думаю. — В Москве пишут, эпидемия этих тварей. Уже и до Воркуты добрались? Устали, наверное.
Прошло минут десять, «клопы» устали выть и принялись скрестись по полу.
— Щас встану, врежу чем-нибудь тяжёлым, — соврала я.
Не встать мне после таких котлет. Если ночами в туалет захочется — придётся катиться, как колобку.
— Не надо бить, — вежливо попросили «клопы».
— Говорят, — пронеслось в голове сквозь котлетный туман. — Значит, не клопы. Значит, сосед спятил. Хотя… кто сейчас не спятил? Ладно, я ещё держусь. Мне и сходить не с чего, а другим-то тяжело.
Потом скрежет стих, и в полутьме ко мне стал подкрадываться кто-то лохматый и дылдоватый. Зрение у меня не ахти, так что щурилась, пытаясь разобрать:
1. Может, котлеты — это скрытое снотворное, и я уже во сне?
2. Это у него три уха или рога?
3. Откуда в нашем подъезде такой высокий неучтённый жилец? Я всех высоких записываю в блокнотик — у меня коллекция.
— Аркадий Семёныч? — попробовала угадать я.
— Холодно, — буркнула жердь и тут же врезалась лбом в люстру. — Ой-ёй-ёй!!!
— Так кто же?
— Дед Пихто, — хихикнул длинный, протянул ко мне чёрные, как смоль, когтистые лапы и взвыл: «У-у-у-у!»
— Я в молодости тоже чёрным лаком красилась. У вас свой маникюр или гель?
— Свой, — обиделся гость.
— Неудобно, наверное, с такими когтями в носу ковыряться.
— Ты чего?! Тебе вообще не страшно?!
Тут он придвинул свою жуткую морду поближе — и оказалось, что у него три уха: два обычных, а третье — прямо на виске, странное, будто шишка.
— Мне книгу в издательство сдавать, а написала всего три страницы. Плюс ипотека, плюс развод. Я взрослая тётка, извини. Пугай меня хоть птозом, хоть вторым подбородком.
— Наши говорят, ты в пять лет не орала — горшком соседа по голове треснула. У него до сих пор шея кривая.
— Ну и зачем я тебе?
— У тебя уютно.
— Это котлеты пахнут. Хочешь?
— Хочу.
— Тогда сам сходи, мне не подняться.
Жуткомордый метнулся на кухню, вернулся с чаем (и в любимую мою кружку налил!), котлетами и бутербродами. А в зубах яблоко зажал — прямо как я, только волосатее.
— Угощайся? — протянул тарелку.
— Что?
— Спрашиваю, будешь? Я много взял.
— С радостью, да не влезет уже.
— А выглядишь такой вместительной, как удав в очках.
— Спасибо, милый. Ложись рядом.
Подвинулась, и мы полежали тихонечко. Было хорошо: ночь, чавканье, запах котлет. Что ещё для счастья надо?
— Может, сходишь к бабке Наде с третьего этажа? Ей одной скучно.
— Вчера был. Она в меня табуреткой швырнула.
— А-а, вот откуда шишка.
— Ага.
И ещё полчаса пролежали рядышком, каждый о своём вздыхая.
Может, и мне к ним податься? Классно, наверное, шастать по чужим квартирам и жрать котлеты на халяву. Только кастрюлю на голову нужно — для безопасности.
