– Мам, открой! Мам, ну прошу тебя! – кулаки сына стучали по железной двери так, будто вот-вот сломают её. – Я знаю, ты дома! Машины нет – значит, никуда не ушла!
Анна Сергеевна сидела в кресле, крепко сжимая чашку с остывшим чаем. Руки дрожали так сильно, что фарфор звенел о блюдце.
– Мам, ну что происходит? – голос Дмитрия звучал всё отчаяннее. – Соседи говорят, ты уже неделю никого не пускаешь! Даже Наташу не впустила!
При упоминании невестки Анна Сергеевна сжала губы. Наташа. Его драгоценная Наташенька, ради которой он готов на всё. Даже на то, что случилось в прошлый вторник.
– Мама, я вызову слесаря! – пригрозил Дмитрий. – Взломаем дверь!
– Не смей! – крикнула наконец Анна Сергеевна, не поворачиваясь. – Не смей трогать мой дом!
– Мам, но почему? Что случилось? Поговори со мной!
Анна Сергеевна закрыла глаза. Как сказать сыну правду? Как объяснить то, что случайно услышала в больничном коридоре?
– Мам, прошу тебя, – голос Дмитрия стал тише. – Мы волнуемся. Наташа тоже переживает.
Наташа переживает. Конечно. Боится, что планы рухнут.
– Уйди, Дима. Уйди и не возвращайся.
– Мам, ты заболела? Температура есть? Вызову врача.
– Врач мне не нужен. Нужно, чтобы ты оставил меня в покое.
Анна Сергеевна подошла к окну. Во дворе стоял Дмитрий, разговаривая по телефону. Наверное, докладывает своей Наташе, что мать снова ведёт себя странно.
Сын поднял голову, увидел её и помахал рукой, показывая, что поднимается. Анна Сергеевна отошла от окна и снова села.
Через минуту снова застучали в дверь.
– Мам, это я с Наташей. Открой, пожалуйста.
Анна Сергеевна стиснула зубы. Значит, привёл её. Свою жену, которая так заботливо строила планы.
– Анна Сергеевна, – послышался сладкий голос невестки, – это Наташа. Откройте, пожалуйста. Дима очень беспокоится.
Какая артистка. Даже голос делает мягче, когда нужно.
– Мы принесли вам продукты, – продолжала Наташа. – Молоко, хлеб, ваши любимые вафли.
Вафли. Анна Сергеевна горько усмехнулась. Месяц назад Наташа узнала, что свекровь любит вафли с вареньем, и теперь постоянно их покупала. Какая заботливая.
– Анна Сергеевна, ну скажите хоть слово, – голос Наташи задрожал. – Мы же волнуемся.
– Волнуетесь, – прошептала Анна Сергеевна так тихо, что за дверью не услышали.
– Мам, я не уйду, пока ты не откроешь! – заявил Дмитрий. – Простою здесь всю ночь!
Анна Сергеевна знала – он не блефует. Упрямый, как и его отец. Если решил – добьётся своего.
– Ладно, – сказала она. – Но только ты один. Без неё.
– Что? – не понял Дмитрий.
– Пусть Наташа идёт домой. Поговорю только с тобой.
За дверью зашептались.
– Мам, но почему? Наташа же тоже переживает.
– Потому что я так сказала. Или ты один, или никто.
Ещё минутка шёпота, потом голос Наташи:
– Хорошо, Анна Сергеевна. Я ухожу. Дима, позвони, когда разберёшься.
Анна Сергеевна дождалась, пока шаги Наташи затихнут на лестнице, затем медленно открыла дверь.
Дмитрий влетел в квартиру, обнял мать и стал осматривать её.
– Мам, ты похудела! И бледная! Что случилось? Заболела?
– Не болела, – Анна Сергеевна высвободилась и направилась на кухню. – Чай будешь?
– Буду, – Дмитрий сел за стол, не сводя с неё глаз. – Рассказывай. Почему неделю не выходишь? Почему никого не пускаешь?
Анна Сергеевна поставила чайник и повернулась к сыну.
– А зачем мне кого-то пускать? Чего доброго ждать?
– Мам, при чём тут добро? Тебе же надо в магазин, к врачу…
– В магазин соседка ходит. Список оставляю, деньги даю. А к врачу не пойду.
– Почему?
Анна Сергеевна налила кипяток в чашки.
– Потому что в прошлый раз наслушалась там такого, что лучше бы не слышала.
Дмитрий нахмурился.
– Что ты слышала?
– Твою жену. Разговаривала по телефону. Думала, меня нет рядом.
– И что она говорила?
Анна Сергеевна села напротив сына и долго смотрела ему в глаза. Такие знакомые глаза – точь-в-точь как у его отца. Честные, добрые. Неужели этот человек способен на подлость?
– Говорила, как будут мою квартиру продавать. Как меня в дом престарелых отправят. Как деньги потратят.
Дмитрий побледнел.
– Мам, ты что-то перепутала. Наташа никогда…
– Всё я правильно услышала, – перебила Анна Сергеевна. – Слово в слово запомнила. Говорила: “Димка уже согласился. Свекровь одна жить не может, опасно в её возрасте. Оформим её в хороший дом престарелых, а квартиру продадим. Денег хватит на первоначальный взнос”.
– Мам, я никогда…
– Не перебивай! – повысила голос Анна Сергеевна. – Ещё говорила: “Хорошо, что свекровь добрая, ничего не подозревает. Думает, мы её любим. А она нам только мешает”.
Дмитрий сидел, опустив голову. Анна Сергеевна видела, как напряглись его плечи, как сжались кулаки.
– Мам, клянусь, я не соглашался на это. Наташа, наверное, фантазировала.
– Фантазировала? – Анна Сергеевна горько усмехнулась. – А почему тогда она знала, что дом престарелых на Садовой улице, что там дорого? Почему точно назвала сумму – четыре миллиона за мою квартиру?
– Она оценивала квартиру? – ошарашенно спросил Дмитрий.
– Выходит, так. Или цифру с потолка взяла?
Дмитрий провёл руками по лицу.
– Мам, я правда ничего не знал. Наташа со мной об этом не говорила.
– А может, говорила, а ты не слышал? Может, потихоньку готовила тебя к этому?
Анна Сергеевна встала и подошла к окну. Во дворе играли дети – маленькие, беззаботные.
– Знаешь, Дима, я вот думаю, – сказала она, не оборачиваясь. – Может, она и права. МожетСын молча обнял мать, и в этот момент Анна Сергеевна поняла, что настоящая семья проверяется не словами, а поступками.
