**Сонный Дневник**
После смерти отца Ангелина с мужем решили продать дом в деревне. Беременной Ангелине нужны были деньги на просторную квартиру в городе.
Стоял тёплый сентябрь. Ангелина смотрела на деревню и не узнавала её. Везде выросли высокие заборы, на месте старых развалюх — коттеджи с яркими крышами. Лишь их дом остался прежним.
Игорь притормозил «Ладу» у крыльца. Ангелина вышла, потянулась. Тишина, и от свежего воздуха слегка закружилась голова. Дверь скрипнула, как в старом сне. Внутри дом казался меньше, будто сжался за год без людей.
После смерти матери отец приезжал сюда один. Участок зарос, но он ничего не сажал — ходил в лес, на рыбалку. Даже в прошлом году, уже больной, рвался сюда. Говорил, что тут легче дышится. В начале мая они привезли его, но Ангелина сразу поняла: он не сможет жить один. Уговорила вернуться в город. Через месяц он слег, а к осени умер.
Они с Игорем — городские, не будут наведываться часто. Далековато, да и отдыхать привыкли на Чёрном море. Без хозяев дом начнёт ветшать. Пока он ещё крепкий — надо продать. Если со временем потянет к тишине, купят дачу поближе.
На глаза Ангелины накатили слёзы. Дом достался от деда с бабкой. Сначала умерла мать, потом они, а в прошлом году — отец.
Она стояла перед портретом юной девушки на стене. Игорь внёс сумки, обнял её сзади.
— Не видел у тебя такого фото. Сколько тебе тут?
— Это не я, это мама. Лет шестнадцать, наверное.
— Вы как две капли. — Он заглянул ей в лицо. — Дай ведро, схожу за водой, вскипятим чай.
Ангелина шмыгнула носом и направилась на кухню. Вернулась с оцинкованным ведром.
— Стояло перевёрнутым. Сполосни. Колонка через два дома.
— Помню. — Игорь вышел, ведро поскрипывало в такт шагам.
На кухне плитка не включалась. «Пробки», — сообразила Ангелина. Нашла их под счётчиком, ввернула. Металлический диск постепенно нагревался.
Она огляделась. Ничего не возьмёт, кроме маминого фото. Надо предложить вещи соседям.
После чая зашла к тёте Гале. Забор между их домами был низкий.
— Продаёте? — спросила та.
— Да. — Кивнула Ангелина.
— Зайду, посмотрю. Хотя своего добра хватает. Остальным сказать?
— Конечно!
Вернувшись, застала Игоря за разбором хлама. «В печь», — решил он. Дом сырой — надо протопить. Пока он возился с дровами, Ангелина полезла на чердак по шаткой лестнице.
— Может, я? — крикнул снизу Игорь.
— Нет, сама.
Раньше она боялась чердака. Ночью скрипели половицы, будто кто-то ходил. Отец говорил, что это коты или дом остывает. Но Ангелина накрывалась с головой и дрожала.
Солнце пробивалось через крохотное окошко, пылинки плясали в луче, как мошки над болотом.
— И ничего тут страшного, — пробормотала она.
Тени в углах сжались. Осторожно обходя паутины (бабушка сушила тут бельё в дождь), она открыла коробку с ёлочными игрушками. «Не знала, что они ставили ёлку», — удивилась Ангелина. Зимой она здесь не бывала.
В другой коробке лежали детские игрушки. В углу — прялка. Ничего ценного. Но взгляд зацепился за уголок тетради, торчащий из-под доски.
Ангелина вытащила пожелтевший дневник. Листы слиплись от сырости. «Мамин…»
Чужие дневники читать нехорошо. Но если мама его спрятала — значит, хотела, чтобы кто-то нашёл?
Ангелина села на перевёрнутый ящик, открыла наугад.
**21.06.1988**
Вчера приехал Артём. Как он изменился! Сегодня встретились у реки. Он уже плавал. Увидел меня — вышел. Выше на две головы… Рядом с ним я чувствовала себя букашкой.
**23.06**
Сказал, что я красивая. Смотрел так, что щёки горели. Думаю только о нём…
Ангелина оторвалась. Она знала маму только как маму — взрослую, солидную. А тут — влюблённая девочка, и не в отца. Ей стало неловко. Но любопытство пересилило.
**25.08**
Он уехал. Будь я птицей — полетела бы за ним. Вряд ли вернётся… Поступает в институт. Это конец?
Записи оборвались на семь лет.
**06.07.1995**
Игорь уговорил поехать к отцу. Сам остался — работа. Отец обрадовался… Дом будто сжался. Или это я изменилась?
Видела Артёма. Поздоровались издали. Я — за занавеску. Твой поезд ушёл. Я люблю мужа… Хотя сердце ёкнуло.
**07.07**
Пришёл на реку, когда я полоскала бельё. Ушла. Но его взгляд… Будто провалиться сквозь землю.
Ангелина листала дальше. Между страницами — засохший василёк. Рассыпался от прикосновения.
**15.07**
Что я наделала?! Нет мне оправдания…
**16.07**
Игорь звонил — не приедет, командировка. И слава Богу… А если и у него кто-то есть? Ха, сама виновата. Зачем отправил меня сюда?!
**24.07**
Игорь приехал. Чувствую себя дрянью… Артёма не избежать. Выхожу — он тут как тут…
**25.07**
Отец с Игорем рыбачили. Игорь поймал щуку — радовался, как мальчишка… Скоро в город. Забуду всё…
Последняя запись — **06.08**. Между страниц — порванная записка:
*«Артём, надо поговорить. Жду у старого дуба в 11»*
Почему не отдала? И что хотела сказать?
Ангелина перевернула страницу:
*«Артём уезжает завтра. Сказать ему? Нет… Игорь так счастлив, что я беременна… А вдруг это его ребёнок? Господи, пусть будет так»*
Записи оборвались. «Значит, мама… А отец… Он называл меня принцессой…»
— Ангелина! — окликнул Игорь снизу.
Она спустилась с дневником.
— Что это? — Он вытирал сажу со лба.
— Мамин дневникАнгелина молча смотрела на огонь в печи, где догорали страницы с мамиными тайнами, понимая, что некоторые вопросы так и останутся без ответа.