Зашёл я в булочную с пустым животом и сердцем ещё пуще. Было мне всего восемь, и не помнил я, когда в последний раз ел что-то горячее.
—Тётя… дадите кусочек хлеба, хоть чёрствый? — пробормотал я, голос дрожал.
Женщина окинула меня взглядом и махнула на дверь.
—Пошёл вон, сопляк! Иди работать, как все! — крикнула она, вытирая прилавок.
В горле застрял ком, я попятился, но тут раздался низкий голос.
—Эй, гражданка! — Это был старик, покупавший хлеб. — Вы что, не видите — ребёнок!
—Пусть родители заботятся, — огрызнулась она.
Я опустил голову, готовый сквозь землю провалиться. Но мужчина присел, положил руку мне на плечо.
—Не тужи, сынок. Пойдём, я тебя угощу.
В тот день он привёл меня к себе, накормил щами, дал кровать и главное — место, где я не чувствовал себя отбросом.
—Внуков у меня нет, — улыбнулся он. — Хочешь стать моим?
Я стиснул губы, чтобы не расплакаться, и кивнул.
—Да, дедушка.
Годы прошли, и этот старик стал мне семьёй, опорой и причиной учиться. Он заставил меня пообещать, что однажды я помогу другим, как он помог мне.
Время пролетело, и вот, став врачом, я получил срочный вызов в больницу. Женщина истекала кровью в операционной. Когда я вошёл и увидел её на столе, кровь застыла в жилах: это была та самая булочница.
Операция шла, и в памяти всплыл её крик тогда, но вспомнил я и тёплую руку деда, вытащившего меня с улицы. И тогда понял.
Через несколько часов она очнулась.
—Это вы… спасли меня? — прошептала она, глаза застлали слёзы.
Я спокойно посмотрел на неё.
—Да. И сделал это потому, что кто-то когда-то решил, что я заслуживаю второго шанса.
Она разрыдалась. Я лишь улыбнулся, чувствуя, что дед, глядя с небес, гордится.
