На завтра я скажу ему всё
Иван сидел в кресле, уставившись в потрёпанный ковёр. В висках стучало после перепалки, а в груди клокотала злость. Ему было досадно и горько. Он пришёл домой поздно, вымотанный после сложного дня на стройке. Всё мысли были заняты сметами, поставками и вечными разборками с заказчиками. Когда он увидел разбросанные вещи в комнате, терпение лопнуло.
— Ольга, ну сколько можно?! — сорвался он на крик. — Ты не можешь хотя бы тарелки за собой убрать?
Голос прокатился по всей хрущёвке, и Иван сразу почувствовал, как воздух стал тяжёлым. Ольга ответила спокойно, но он заметил, как её глаза заблестели. Ему хотелось взять слова назад, но они застряли где-то внутри. Вместо этого он продолжил орать, выплёскивая всю усталость и злость.
Ольга сидела на кровати, кулаки сжаты до побелевших костяшек. Сердце колотилось, будто пытаясь выскочить. Ещё вчера всё было хорошо, а сегодня — снова ссора, после которой казалось, что ничего уже не исправить.
— Почему? — шептала она себе под нос, пока комок в горле мешал дышать. — Почему они считают, что мы обязаны жить ради них?
Каждый день одно и то же: муж ждёт, что она будет всё успевать — и работу, и дом, и его носки разгребать. А когда она пыталась объяснить, что тоже устаёт и хочет простого внимания, ответ всегда был один: крики, упрёки, обиды.
Взгляд упал на гору грязного белья, которое она собиралась закинуть в стирку с утра. Но теперь это уже не имело значения. Слова Ивана звенели в голове: «У тебя других забот нет?», «Вечно всё на меня сваливаешь!». Они звучали так часто, что стали привычными, как утренний чай, но сегодня особенно обожгли.
— Мне не за что извиняться! — прошептала Ольга, глядя на своё отражение в зеркале. Лицо казалось усталым, но в глазах — твёрдость. — Я ведь пашу не меньше него. Мои рубли — мои!
Она вспомнила, как на прошлой неделе купила себе новые сапоги, о которых давно мечтала. Радость длилась недолго. Как только Иван увидел чек, начался скандал. «Швыряешься деньгами! Ты вообще о семье думаешь?!» — эти слова до сих пор резали, как нож.
Но больше всего злило то, что он даже не пытался понять. Он видел только себя. Его куртки валялись где попало, но убирать их почему-то должна была она. Все эти мелочи копились, как снежный ком, раздавливая их отношения.
— Всё! — твёрдо сказала она вслух. — Хватит. Я не служка. Я имею право жить своей жизнью, а не быть тенью.
Ольга подошла к окну и распахнула шторы. Пора было решать. Терпеть больше нельзя.
— Завтра, — чётко произнесла она. — Завтра скажу всё. Пусть сам свои носки стирает. Пусть поймёт, каково это.
Долго ворочалась в постели, мысли путались, но теперь они вели вперёд. Она представляла новую жизнь: сможет ходить в кино, покупать, что хочет, и не оправдываться за каждую потраченную копейку. Впервые за долгое время внутри стало легко, несмотря на трудный разговор впереди.
Утром проснулась раньше будильника. Взгляд упал на аккуратно сложенные вещи — она их погладила ночью. «В последний раз», — подумала Ольга. Сегодня начиналось что-то новое. Пусть будет непросто, но это её путь. К месту, где её поймут и примут такой, какая она есть.