Прислонился спиной к шершавой стене, закрыл глаза. Казалось, не сдвинется с места. Но через минуту собрался с силами и зашагал в ординаторскую.
Через пару часов вышел за ворота больницы. После двух кружек крепкого кофе усталость отпустила. Прямо у входа тянулась аллея, упирающаяся в дорогу. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, и асфальт был расчерчен танцующими световыми узорами. Он не припомнил, чтобы когда-то гулял здесь — всегда приезжал на машине. Но сегодня вдруг захотелось пройтись по этому живому ковру из света. Всё равно дома никого не ждало.
Иван лениво брел, наслаждаясь солнцем и тем, что тополиный пух уже отлетел. Лето перевалило за середину, впереди — отпуск. А сегодня он одержал победу, вырвав пациента из цепких лап смерти.
На одной из скамеек сидела девушка в лёгком платье, склонившись над книгой. Рыжие пряди скрывали её лицо. Ему вдруг страстно захотелось её разглядеть. Подошёл и остановился рядом.
Девушка перелистнула страницу, не поднимая глаз.
— Интересное? — спросил Иван.
Она ещё немного почитала, затем закрыла книгу, заложив страницу пальцем, чтобы он увидел обложку.
— «Люби меня, если осмелишься», — прочитал Иван вверх ногами.
Девушка подняла голову. Веснушчатое лицо, но это не портило — скорее, придавало озорное обаяние. Выразительные карие глаза, пухлые губы. Свежая, как первый огурец с грядки. «Золотая», — подумал он, глядя на рыжие пряди, пылавшие на солнце.
— Медициной увлекаетесь или просто автор нравится? — поинтересовался Иван.
— Подала документы в мед.
— Тогда мы с вами почти коллеги, — одобрительно улыбнулся он и присел рядом.
— Вы врач? — в её глазах вспыхнул интерес.
— Хирург.
— Вы? — недоверчиво переспросила девушка.
— А что вас смущает? Не похож? Или все хирурги в вашем воображении — седые и угрюмые, как будто только что из морга?
Она рассмеялась — звонко, будто колокольчик.
— А каким именно хирургом?
— Похвально, что разбираетесь в тонкостях. Хотелось бы сказать, что пластическим — звучит гламурнее. Но увы, я обычный резак-зашивак. Кто-то же должен вырезать аппендиксы и желчные камни.
Она снова улыбнулась. Отчего-то ему захотелось блеснуть перед ней опытом, показать себя бывалым врачом. И он начал рассказывать, что хирургия — не романтика, а тяжёлый труд. Операционный стол — поле боя, где цена ошибки — жизнь. Заодно упомянул сегодняшний случай, добавив драмы про семью пациента, замершую в ожидании исхода.
Сначала она смотрела настороженно, потом — с восхищением. И под её взглядом он почувствовал себя почти супергероем. Понимал, что несёт чушь, но остановиться не мог — так хотелось понравиться.
— Вы спасли человеку жизнь и так спокойно об этом говорите? — серьёзно спросила она.
— Будни. Любая операция — рулетка. Даже пустяковый случай может обернуться катастрофой. — А вы кем мечтаете стать? — перевёл тему он.
— Пока не решила. Сначала поступить бы. — Она глянула на часы и вскочила. — Ой, опаздываю!
— У больницы моя машина, — поднялся Иван. — Подвезу.
По дороге она рассказала, что живёт с тётей Люсей, сестрой матери. А ещё у них есть пёс — старый спаниель Барбос. Так назвал его покойный муж тёти. У тёти артрит, гулять с Барбосом приходится ей, Лизе. А пёс старый, терпеть не может — если вовремя не вывести, будет конфуз.
— Тётя стерва? — поинтересовался Иван.
— Да что вы! Она добрая. Взяла меня к себе, хотя у неё и ноги болят, и давление скачет.
— А откуда приехала поступать?
— Я местная. В пятом классе мама умерла. Два дня живот болел — в больницу не шла. Пришла из школы, а она на полу без сознания. Вызвала скорую. Аппендицит лопнул, начался перитонит. Отец после этого запил. Через год попал под грузовик — то ли случайно, то ли нарочно. Так я оказалась у тёти.
Лиза выскочила из машины и помчалась к подъезду. На пороге обернулась. Иван помахал, и она исчезла в дверях.
Оставшись один, он тут же перестал чувствовать себя героем. Просто уставший хирург, которому стало жаль эту девчонку. Хорошая, правильная, уже столько пережила.
Через месяц, после отпуска, Иван Сергеевич Козлов шёл по больничному коридору. Молодая санитарка мыла пол. Из-под шапочки выбилась рыжая прядь. Что-то знакомое… Чья-то пациентка?
Она подняла голову.
— Вы? Здравствуйте! — в её глазах мелькнула радость. Иван вспомнил её, хоть имя вылетело из головы.
— Привет. Ты вроде в медицину собралась, а не в уборщицы? — сразу перешёл на «ты». — Или родные здесь лежат?
— Поступила. Решила подработать перед учёбой, — просто ответила она.
— Разумно. Лучше заранее понять, во что ввязываешься. Может, передумаешь. Хирургом-то не собираешься?
— Кто знает, — пожала плечами девушка, а Иван вдруг вспомнил — Лиза.
— Рад встрече, — он пошёл дальше, чувствуя её взгляд в спину. Походка сразу стала развязнее.
Теперь, проходя по отделению, он всегда искал её глазами. А увидев — останавливался поговорить.
Однажды застал её у ординаторской. Сразу понял — ждёт.
— Сегодня последний день. Через неделю учёба, — сказала она и покраснела. Веснушки стали ярче.
— Значит, не передумала? Давай отметим. И поступление, и окончание трудового пути. Дождись меня, ладно?
Лиза кивнула, улыбаясь.
Когда через два часа Иван спустился в холл, она сидела на стуле, тут же вскочила, вспыхнув. Они вышли вместе — теперь она не санитарка, а студентка.
Сначала кафе, потом прогулка по набережной.
— Ты не спешишь? А тётя? — спросил Иван.
— Уехала к подруге в Новгород. А Барбос неделю назад сдох. Тётя не могла смотреть на его пустой угол — всё казалось, что онОн налил себе крепкого чая, смотрел, как за окном темнеет, и думал о том, как странно устроена жизнь — вчера он был счастлив, а сегодня снова один, но теперь знал, что такое счастье, и это знание будет согревать его долгие годы.
