**Жди меня**
Игорь вышел из вагона на перрон и глубоко вдохнул. В родном городе воздух особенный, не такой, как везде. А побывал он во многих краях, но всегда тянуло назад.
Идёт по знакомым улицам, замечая мелочи. Вот и его двор, окружённый четырьмя кирпичными пятиэтажками. Две длинные — по пять подъездов, две покороче — по два. Просторный двор разделён надвое: детская площадка с пёстрой горкой, песочницей и турниками. Раньше здесь стояли качели и железная «паутинка». Именно с неё Игорь когда-то свалился, оставив шрам над бровью.
На другой половине — футбольное поле с воротами и баскетбольным кольцом. Зимой здесь заливали каток. Утро — ни души. Будь мяч, Игорь бы точно ударил по воротам, как в старые времена.
Эх, молодость… Санёк уехал в Сибирь, женился, растит двоих. А Леха уже второй срок на зоне отбывает. Жизнь разбросала их кто куда.
Из подъезда вышел мужик с собакой, и Игорь крикнул, чтоб дверь не закрывал. Лампочка тусклая, глазам приходится привыкать к полутьме. Сколько раз меняли её на яркую, а кто-то снова вкручивал слабую — традиция.
Поднялся на второй этаж, остановился у железной двери. Здесь жила Татьяна. Не Таня и не Танюша, а именно Татьяна. Так она просила её называть. Первая любовь, безответная и жгучая.
Раньше он звонил в дверь и убегал на третий этаж, к себе, ждал, когда она выйдет. Сегодня подумал повторить, но уже не тот возраст, да и Татьяна не факт, что ещё здесь живёт.
Усмехнулся и пошёл выше. Своя дверь. Раньше открывала мать, даже когда отец был жив. Он умер два года назад. Игорь тогда был в рейсе, не смог приехать на похороны.
Нажал звонок. Щёлкнул замок, дверь приоткрылась. Мать, увидев сына, распахнула её настежь и бросилась обнимать.
— Сынок! — Обнялись на пороге. — Дай на тебя посмотреть, — отстранилась, потом снова прижалась.
Раньше она красила волосы, укладывала. Теперь на проборе — седая полоса.
— Ты мне приснился накануне! Я так и знала, что приедешь. Надолго? Ой, чего в дверях стоим — заходи! — Закрыла дверь, снова обняла.
Первые радостные минуты прошли. Игорь разулся, взял свои тапки — они всегда ждали его здесь. А отцовские шлёпанцы мать убрала.
— Это тебе, мам. — Протянул пакет с гостинцами.
— Ты и так лучший подарок, — сказала она, но заглянула внутрь. — Чайник поставлю. Может, поешь? — Засуетилась на кухне.
— Вот голова! Хлеб забыла купить. Сейчас сбегаю… — Остановилась, смутилась. — Да магазины ещё закрыты.
— Ничего, потом схожу. Присядь.
Кухня казалась тесной. Каюта на судне просторнее. Как мать умудряется здесь порядок держать?
— Как ты? — Погладил её натруженную руку.
— Помаленьку. А ты-то сам? Так и не женился? — В её глазах грусть.
— Не каждая захочет ждать моряка по полгода.
После завтрака мать стала варить его любимый борщ, а Игорь пошёл за хлебом. Спускаясь, задержался у двери Татьяны.
А через пару дней всё же нажал звонок. Дверь приоткрылась, и он увидел её. Сердце ёкнуло, будто рванулось вперёд. Она почти не изменилась, только стала чуть полнее, но ей шло.
— Вам кого? — окинула его взглядом.
— Извините… — Отступил к лестнице.
— Игорь? Это ты? — остановил её голос.
«Узнала!» — ликовало сердце.
***
— Ты пропустил гол! Из-за тебя проиграли! — кричал Санёк, шмыгая носом.
— Ничего, в следующий раз отыграемся, — буркнул Игорь.
— Ага, как же! — Санёк развернулся. — Не умеешь — не берись!
— Это ты Лёху к воротам пропустил! Сань, стой! — Догнал, схватил за руку.
— Отвяжись! — Толкнул его.
Через секунду они уже катались по траве, молотя друг друга.
— Прекратите! — раздался звонкий голос.
Поднялись, отряхнулись. Санёк ушёл, а Игорь застыл, глядя на девушку. Потом пошёл за ней. У подъезда она обернулась.
— Ты чего за мной идёшь?
— Я домой.
— Значит, в одном подъезде живём? Видок у тебя — футболку порвал.
— Где? — осмотрелся.
— Ладно, пошли, зашью.
Поднялись на второй этаж. Она открыла дверь.
— Тут же бабушка жила. Ты её внучка?
— Сама ты внучка. Умерла она. Теперь я здесь. Раздевайся.
Снял футболку, остался в джинсах. Хорошо, хоть штаны целы.
Она оглядела его.
— Сколько тебе, футболист?
— Четырнадцать.
— Для своих лет крепкий. Вырастешь — девки с ума сходить будут.
Он покраснел.
— Чего стоишь? Ванна там, мой руки.
Пока мыл, разглядывал розовый халат на крючке. Потом провёл пальцем по шелку.
Она сидела у окна, штопала футболку. Поймав его взгляд, повернулась.
— Чайник поставь.
Послушно пошёл на кухню, нашёл спички, включил газ.
— Надевай. — Она протянула футболку.
— Спасибо. Ты тут одна живёшь?
— Что, ограбить собрался? Ставь чашки.
Вернулась с коробкой конфет.
— Садись, не стой столбом.
Чай разлила. Он пил, обжёгся, расплескал. Она взяла его руку, подула — будто током ударило.
— Я пошел… — рванул к выходу.
Дома мать спросила:
— Что так тяжело дышишь?
— В футбол гоняли.
Потом он видел её во дворе, и сердце замирало.
— Влюбился? — спросил Лёха, сплюнув.
Игорь завидовал — у него так не получалось.
Поднялся на второй этаж, нажал звонок.
— Чего надо? — спросила она.
— Ничего.
— Тогда зачем пришёл? — сверлила взглядом.
Он молчал.
— Проходи. Я— Жди меня, Татьяна, — сказал Игорь, обняв её перед отходом корабля, и она кивнула, пряча слёзы в ладонях, а через год, когда он вернулся, её окно было темно, и только старая соседка, вынося мусор, пробормотала: “Уехала, милок, замуж в другой город, даже записки не оставила”.