Прислонился спиной к шершавой прохладной стене, закрыл глаза. Казалось, не сдвинется с места. Но через пару минут заставил себя оторваться и дойти до ординаторской.
Через несколько часов он вышел из ворот больничного комплекса. Две чашки крепкого кофе разогнали усталость. Прямо от ворот начиналась аллея, упирающаяся в дорогу. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, играли на асфальте живым узором. Он не помнил, чтобы ходил здесь пешком — всегда приезжал на машине. А сейчас вдруг захотелось пройтись по этим трепетным пятнам света, щурясь от солнца. Всё равно дома никого нет.
Дмитрий шёл медленно, наслаждаясь летним теплом, отшумевшими тополиными пухами. Половина лета позади, впереди — отпуск. Сегодня он выиграл ещё один бой у смерти, отвоевав жизнь у пациента.
На скамейке сидела девушка в светлом платье, склонившись над книгой. Рыжие пряди скрывали её лицо. Ему вдруг захотелось увидеть её. Он подошёл и остановился.
Девушка перевернула страницу, не замечая его.
— Интересно? — спросил Дмитрий.
Она дочитала абзац, закрыла книгу, придерживая страницу пальцем, чтобы он увидел обложку.
— *Дорогой мой человек*, — прочитал он вверх ногами.
Девушка подняла голову. Веснушчатое лицо, но это не портило, а придавало особый шарм. Выразительные глаза, пухлые губы. «Золотая», — подумал он, глядя на волосы, светящиеся на солнце.
— Медицина или просто автор нравится? — поинтересовался Дмитрий.
— Подала документы в мединститут.
— Тогда мы почти коллеги. — Он улыбнулся и сел рядом.
— Вы врач? — в её глазах вспыхнул интерес.
— Хирург.
— Вы? — удивилась она.
— А что, не похож? Думаете, все хирурги — седые и угрюмые?
Она рассмеялась.
— А какая специализация?
— Похвально, что разбираетесь. Хотелось бы сказать, что пластический. Звучит красивее. Но нет, обычный хирург. Кто-то же должен резать аппендициты и вынимать камни.
Она засмеялась — лёгкий, звонкий смех.
Ему вдруг захотелось показать себя опытным, бывалым. И Дмитрий начал рассказывать, что работа лишена романтики — только ответственность. Операционный стол — поле боя, где каждое решение важно. Упомянул сегодняшний случай, добавив детали о семье пациента, которая ждала исхода.
Сначала она смотрела настороженно, потом — с восхищением. Он чувствовал себя почти героем. Понимал, что хвастается, но не мог остановиться.
— Вы спасли человеку жизнь и так спокойно об этом говорите?
— Это обычный день. Любая операция — риск. — А вы кем хотите стать?
— Ещё не решила. — Она взглянула на часы и вскочила. — Ой, я опаздываю!
— Моя машина у больницы. Подвезу.
По дороге она рассказала, что живёт с тётей Любой, сестрой матери. У них есть пёс — старый спаниель Барсик. Его назвал так покойный муж тёти. А у тёти больные ноги, гулять приходится ей, Ане.
— Строгая? — спросил Дмитрий.
— Тётя Люба? Нет, добрая. Взяла меня к себе, хотя ей и так тяжело.
— А откуда вы?
— Я всегда здесь жила. В пятом классе умерла мама. У неё болел живот, но к врачу не шла. Я пришла из школы — она без сознания. Умерла от перитонита. Отец запил, потом попал под автобус. Вот и живу с тётей.
Аня выскочила из машины, у подъезда обернулась. Он помахал ей, и она исчезла за дверью.
Оставшись один, Дмитрий тут же перестал чувствовать себя героем. Просто уставший хирург. Её жалко — столько испытаний в столь юном возрасте.
Через месяц, после отпуска, Дмитрий Сергеевич Волков шёл по коридору. Молодая санитарка мыла пол. Рыжая прядь выбилась из-под шапочки. Что-то знакомое. Пациентка? Чья-то родственница?
Она подняла голову.
— Вы? Здравствуйте! — в глазах — радость. Он её узнал, хоть и забыл имя.
— Здравствуй. Ты же собиралась учиться, а не работать? Или кто-то здесь лежит? — Он вспомнил, что у неё нет родителей.
— Поступила. Решила подработать перед учёбой.
— Правильно. Медицину нужно знать изнутри. Может, передумаешь. Не хирургом же?
— Посмотрим. — Она пожала плечами, и он вдруг вспомнил: Аня.
— Рад встрече. — Он пошёл дальше, чувствуя её взгляд.
Теперь, проходя по отделению, он всегда искал рыжую санитарку. Останавливался, говорил пару слов.
Однажды застал её у ординаторской. Ясно — ждёт его.
— Сегодня последний день. Скоро учёба, — сказала она, покраснев.
— Не передумала? Давай отметим. Подожди меня, ладно?
Она кивнула, улыбаясь.
Через два часа он спустился в холл. Аня ждала. Они вышли вместе — теперь она не санитарка, а студентка.
Поужинали в кафе, гуляли по набережной.
— Ты не торопишься? А тётя?
— Уехала к подруге в Тверь. Барсик умер неделю назад. Тяжело ей было.
— Тогда поехали ко мне. Ноги гудят. Пробовала грузинское вино? Нет? Надо исправить.
Она согласилась.
— Прости, беспорядок, — предупредил он, входя в квартиру. — Осматривайся, а я на кухню.
Достал из холодильника мясо из ресторана, овощи, бутылку вина.
— А где жена? В отъезде? — спросила Аня с лёгкой насмешкой.
— Ушла. Надоело, что я вечно на работе. Сначала пережиОна уехала утром, оставив записку: “Спасибо за всё, но мне нужно идти своей дорогой”.