«Возьмите его, умоляю!» Женщина буквально впихнула мне в руки потрёпанный кожаный чемодан и подтолкнула ко мне мальчика.
Я едва не уронила сумку с продуктами везла гостинцы из города соседям в деревню.
«Что? Что? Я вас не знаю»
«Его зовут Миша. Ему три с половиной». Женщина вцепилась мне в рукав, костяшки её пальцев побелели. «В чемодане там всё, что ему нужно. Не бросайте его, прошу!»
Мальчик прижался к моей ноге. Смотрел на меня огромными карими глазами, с взъерошенными светлыми кудряшками и царапиной на щеке.
«Да вы с ума сошли!» Я попыталась отойти, но женщина уже толкала нас к вагону.
«Так нельзя! Полиция, опека»
«Некогда объяснять!» Её голос дрожал от отчаяния. «У меня нет выбора, понимаете? Никакого!»
Толпа дачников подхватила нас и втиснула в переполненный вагон. Я оглянулась: женщина стояла на перроне, прижав ладони к лицу. По её пальцам струились слёзы.
«Мама!» Миша рванулся к двери, но я удержала его.
Поезд тронулся. Женщина становилась всё меньше, пока не растворилась в сумерках.
Как-то устроились на лавке. Ребёнок прижался ко мне, шмыгая носом в мой рукав. Чемодан оттягивал руку тяжёлый, будто набитый кирпичами.
«Тётя, мама придёт?»
Придёт, малыш. Обязательно придёт.
Остальные пассажиры разглядывали нас с любопытством. Молодая женщина с чужим ребёнком и потрёпанным чемоданом зрелище, честно говоря, необычное.
Всю дорогу я думала: что за безумие? Шутка? Но какая? Малыш был настоящим, тёплым, пахнущим детским шампунем и печеньем.
Пётр складывал во дворе дрова. Увидев меня с ребёнком, замер с поленом в руках.
«Маша, откуда?»
«Не откуда, а от кого. Знакомься Миша».
Я рассказала всё, пока варила манку. Муж слушал, хмурился и потирал переносицу верный знак, что он напряжённо соображает.
«Надо звонить в полицию. Сейчас же».
«Петя, в какую полицию? Что я скажу? Что на вокзале вручили ребёнка, как щенка?»
«И что предлагаешь?»
Миша уплетал кашу, размазывая её по подбородку. Он был очень голоден, но старался есть аккуратно, правильно держа ложку. Воспитанный мальчик.
«Давай хотя бы посмотрим, что в чемодане», кивнула я.
Усадили Мишу перед телевизором с «Ну, погоди!». Чемодан щёлкнул.
Я затаила дыхание. Деньги. Пачки и пачки купюр, перевязанные банковскими лентами.
«Господи», выдохнул Пётр.
Я взяла наугад одну пачку. Пятитысячные, сторублёвые. Всего таких было около тридцати, не меньше.
«Пятнадцать миллионов», прошептала я.
«Петя, это состояние».
Мы переглянулись, потом посмотрели на хохотавшего мальчишку, следящего за волком, гоняющимся за зайцем.
Нашёл выход Николай, старый друг Петра. Приехал через неделю, пили чай, болтали.
«Можете оформить его как подкидыша», сказал он, почесав лысину. «Будто нашли на пороге. У меня приятель в опеке помВот так мы и живем, крепкой и дружной семьей, доказав, что настоящее родство в сердце, а не в крови.
