Марфа Ивановна сидела у окна, глядя, как снег медленно устилает двор. В хате было тихо, только потрескивали дрова в печи. Ей снился опять тот мальчик — с глазами, как угольки, горящими во тьме. Он стоял на пороге, будто ждал приглашения войти, но так и не переступал черту.
Жизнь шла своим чередом. Поселяне обходили её дом стороной. Детишки бегали туда, где дадут рубль на сладости, а не постную лепёшку. Водка у Марфы тоже была не магазинная — самогон. Разве что Федя, сосед, когда уже изрядно наберётся по селу и еле на ногах стоит, завернёт к ней:
— Сею-вею, на счастье, на здоровье, на новый год… наливай, Марфуша! — бормочет заученно.
Она нальёт и ему, и себе — так легче заснётся. Вот если бы Федя хоть немного думал, что болтает, а то ведь за самое больное ухватит…
— Вот так, Марфуша, и доживаем… Мы с бабой моей — как два пня в лесу! Никому не нужны. А у тебя-то дочь есть!
— Пил бы да помалкивал, как Рыжий на цепи! Дочь у меня есть! Где-то да есть! Так что иди домой, не грамотей! Напился — и языком чешешь! Вали уже! — зашипела она.
Федя не торопился уходить, хоть она его уже за плечи толкала.
— Знаю, чего злишься… Знаю… И все в селе знают, что внука чужим отдала. Скажешь, что нет? А? Знаешь, что бабы говорят? Тебе тот мальчик снится! Потому и светишься по ночам, боишься… А? Боишься? Хе-хе-хе… — усмехнулся он, заглядывая ей в глаза.
— Слушай, пропойца вонючий! Иди отсюда! Забудь дорогу сюда! Забудь! — Марфа вцепилась в ворот его засаленной телогрейки и, как гадкого кота, вышвырнула за порог.
— Одурела, Марфуша! Да я ж это… отпусти! — не мог вырваться.
— Никогда больше! Слышишь! Никогда не приходи! — кричала ему вслед.
А он только хихикал… Правда, больше не заходил — ни за чаркой, ни поговорить. Может, стыдился, а может, боялся. Она бы простила, если бы пришёл. Но кроме него — некому. А как люди говорят, положено…
* * *
Солнце уже клонилось к зениту, и Марфа поняла — Федя сегодня не придёт. Вспомнила прошлогоднюю ссору и… будто снова почувствовала на пальцах жир его телогрейки. Села за стол, налила себе… Праздник же!
Во дворе залился лаем Рыжий, скрипнула дверь. Кто-то вошёл.
— С праздником вас! Можно посеять? — на пороге стоял статный молодой человек.
Марфа вскочила и замерла, будто перед начальством:
— Сейте, коли зашли…
— На счастье, на здоровье… — бросил горсть зерна незнакомец.
Марфа не сводила с него глаз. Заметила, что он сеет, а сам оглядывает каждый угол. «Обокрасть хочет», — мелькнуло в голове. Вот бы Федя зашёл…
— Вы ко мне что-то хотели? Или просто посеять… Кого ищете? Кто вы? — спросила неуверенно.
— По обычаю, посевальника нужно угостить, разве нет? Но у меня своего хватит, — уверенно шагнул к столу, достал из сумки вино, колбасу, пряники.
Марфа, ошеломлённая, вынула из печи чугунок с картошкой и салом и села напротив гостя, который так ловко помог ей накрыть стол.
«Наверное, от Людки кто-то… Но слишком молод. И зачем бы она его прислала…» — думала она, пока раскладывала еду.
Гость тем временем налил вино в стаканы, а она не знала, что сказать.
— Вы, вижу, не местный. Кого-то ищете?
— Ищу… Вы Марфа Ивановна?
— Я.
— А муж ваш был Пётр Иванович?
— Был… умер…
— А дочь — Людмила Петровна? Увы, о ней ничего не знаю…
— Да… да…
— Если всё так, то я ваш внук Виктор… — мужчина встал и через стол протянул руку. — Давайте знакомиться.
Мир поплыл перед её глазами… Всплыл образ того мальчика, который снился ей. Этот незнакомец смотрел на неё теми же глазами…
Марфа вскрикнула и пошатнулась… Но крепкие руки подхватили её и усадили на лавку.
— Не бойтесь меня… Я без претензий. Просто… хотел увидеть вас и этот дом, где меня не приняли когда-то… Моя настоящая мама умерла недавно, а перед смертью всё рассказала. Вот я и приехал…
Марфе казалось, что она рыдает на всю деревню, но на самом деле лишь тихо всхлипывала. И впервые в жизни рассказала всё, как было. Виктор смотрел ей в глаза, а она не знала, куда деться от этого взгляда. Когда всё было сказано, он встал, вздохнул, окинул взглядом хату…
— Живите с Богом… И Он вам судья… Не я…
Только снежная пыль взметнулась за его машиной. Ни номера она не разглядела, ни марки, ни где живёт — не догадалась спросить. Выбежала за ним, не одевшись…
* * *
Люда росла послушной.
— Будешь учительницей! — решил отец. — Замуж не думай, пока не выучишься!
Она и не думала, хоть родители ей жениха уже присмотрели. Мать нашептывала:
— Ты у нас девка видная. На деревенских шалопаев не смотри. Андрей у Ильи — вот кто тебе пара! Военный — и квартира, и достаток!
Люда и сама засматривалась на Андрея. Но он старше. Уезжая, он взял с неё слово ждать.
Но вскоре оказалось, что быть невестой не так просто. С Вовой было легко — никаких обещаний. Пока однажды он не избил её, узнав, что она за другого замуж собирается.
Долго она отходила. Домой не ехала. Материнское сердце подсказало — что-то не так. Примчалась Марфа в общагу — и сразу поняла: дочь беременна. Вова извинялся, готов был жениться.
Но Марфа и слышать не хотела. Приказала Люде в деревне не показываться. Пока отец не перевёл её в другой институт, в другой город.
Перед родами Люда «заболела». Родители увезли её в закрытую больницу. Всем говорили — менингит.
Родила мальчика. Не взяла его на руки. Даже не посмотрела.
«Разве мама плохо хочет? — утешала себя Люда. — Что даст мне этот Вова? Пьяница, из
