– Мне же всего сорок девять… – Светлана растерянно уставилась на доктора. – Совсем никаких шансов? – дрогнувшим голосом спросила она.
– При интенсивной терапии и курсе процедур можно выиграть год, максимум полтора. – Дмитрий Сергеевич постучал карандашом по папке с её анализами. За тридцать лет практики он видел всё: оцепенение, слёзы, проклятия. Каждый встречал приговор по-своему.
– Я подумаю. – Женщина вышла, придерживаясь за дверной косяк.
До недавнего времени Светлана даже насморком не болела. Но два месяца назад тело начало сдавать. Врачи развели руками – неоперабельная опухоль. Шесть-восемь месяцев. Она представила осенний лист, сорванный ветром до первых заморозков. Не дотянет даже до пятидесятилетия.
– Красота-то какая вокруг. – Голос старика вывел её из оцепенения. Выйдя из поликлиники, она машинально присела на скамейку и не заметила соседа. Морщинистый дед с тростью щурился на солнце, выпрямив спину вопреки возрасту.
– Простите, бабонька, не испугал? – засуетился он, видя её вздрог.
– Пустяки. – Светлана натянуто улыбнулась. – Денёк и правда ясный.
– В мои-то девяносто четыре каждый день – подарок. Но особенно греет, когда солнышко припекает. Хочется, понимаешь, чтоб напоследок – тепло да светло.
– Вы так… спокойно о конце. – Удивилась она.
– А чего бояться-то? – Старик хрипло рассмеялся. – Смерть –
