**Возраст — не конец: Жизнь в вихре страстей**
Сегодня Валентина готовится к своему шестидесятилетию. Цифра, от которой сжимается сердце. Раньше шестьдесят означало старость, увядание, а сейчас — просто «возраст мудрости». Но всё равно душу гложет.
Последний раз она так переживала из-за чисел в паспорте, когда стукнуло тридцать. Тогда казалось, что молодость ушла безвозвратно. Сейчас же, глядя на взрослых детей, Валентина лишь кривила губы — наивные страхи!
Она остановилась перед зеркалом в спальне, разглядывая отражение:
— Да ничего ещё, — пробормотала, поворачиваясь. — Выгляжу лет на сорок пять, чувствую себя так же. Ничего не болит, всё работает, тьфу-тьфу.
Подмигнула себе и пошла выполнять поручение мужа.
Решили отметить на Кавказе, в кругу родных и друзей. Валентина сопротивлялась — мол, юбилей не для веселья, а для размышлений. Да и дорого. Но её протесты утонули в общем энтузиазме. Муж, Сергей, он же Серёга, поклялся, что всё устроит: от билетов до слайд-шоу под песни Виктора Цоя. Монтаж доверили младшему сыну, а вот фотографии — ей.
Она расселась на ковре в гостиной, с тяжким вздохом открыв старый комод. Снимков было немного — последствия трёх переездов. Детских почти не осталось: когда в двадцать с хвостиком она уезжала из родного Екатеринбурга, сентиментальность не приветствовалась. Что-то удалось спасти через родных, но и у них было мало. Первый брак, развод — оттуда лишь несколько карточек: она, дети, друзья. Остальное растворилось в прошлом.
Сергей, в отличие от первого мужа, снимал редко. Но за годы совместной жизни кое-что скопилось. Потом — сломанные телефоны, устаревшие жёсткие диски, потерянные папки на компьютере. Альбомы, которые можно было листать, исчезли.
Перебирая фото, Валентина наткнулась на снимок с выпускного — в том самом платье, что бабушка прислала из Москвы. Вот практика после третьего курса. Вот крещение старшего сына, его напряжённая улыбка и её гордость. И вдруг — ещё одно фото, прилипшее к другому. Она аккуратно отделила его. Сердце замерло. Катя. Рядом — Валентина в бордовом платье на празднике Крещения.
Они не виделись почти тридцать лет.
Катя ворвалась в их группу интернов осенью, переведясь с кардиологии на терапию. Хрупкая, с короткой стрижкой и огромными глазами, она казалась девочкой, пока не начинала говорить. Тогда все понимали: перед ними не просто умница, а настоящий талант. Приехала из Киева с матерью и мужем — её научным руководителем, старшим на десяток лет. Экзамены сдала с первой попытки, ей предлагали любую специализацию. Выбрала кардиологию — престижно, рядом с мужем. Но через полгода ночных дежурств не выдержала и ушла в терапию.
С Валентиной они сблизились сразу. А когда мать Кати стала нянчить её сына, они стали почти сёстрами. Учёба подходила к концу, и подруги всё чаще обсуждали будущее.
— Может, в неврологию? — размышляла Валентина.
— Зачем? — отмахивалась Катя. — Ещё три года зубрить, а потом ждать пациентов. А терапевт — сразу в бой, все дороги через тебя!
В итоге Валентина осталась в терапии, а Катя уехала в Сочи.
У Кати была идеальная семья: мать, муж, младшая сестра — все её обожали. Но ребёнка не было. Годы попыток, слёзы, клиники. И вдруг — чудо. Дочь родилась перед самым выпуском. Катя решила остаться в Сочи.
Расставание било по сердцу. Они часто звонили, мать Кати хватала трубку, спрашивая про «моего малыша» — сына Валентины. Но время шло, звонки редели. И вдруг — приглашение на Крещение.
Катя восторженно расписывала торжество: платье за 100 тысяч рублей, стилист из Москвы, причёски за 15 тысяч — и это в девяностые! Валентина запаниковала, но парикмахерша Таня успокоила:
— У тебя волосы — загляденье. Фен, лак — и будет королева.
На распродаже Валентина купила бордовое платье с открытой спиной, костюм для Сергея, чемодан и автозагар. Загорать было некогда, а её бледная уральская кожа для сочинского солнца — не лучший вариант.
Прилетели ночью. На следующий день — прогулка. Валентина надела кроссовки, Сергей — футболку с надписью «Екатеринбург — не так уж плохо!» — и вперёд, покорять город.
План был грандиозный: набережная, собор, рынок. Но на деле — толпы, рынок оказался шумным, собор на ремонте. Зато съели что-то модное, дорогое и невкусное. Сергей ворчал, но снимал на телефон.
Потом была набережная, чайки, море, уличные музыканты и аромат кофе. А ещё — прогулка по главной улице, где витрины казались кадрами из кино.
— Здесь, кажется, Миронов в кафе сидел, — сказала Валентина.
— Ну, может, не Миронов, но очень похоже, — засмеялся Сергей.
В бутике она примерила очки за 30 тысяч, брызнула духами и вышла, оставив шлейф роскоши. Как героиня из старого фильма.
А потом — день праздника. Проглотив завтрак, Валентина бросилась готовиться. Автозагар лег пятнами. Итог — оранжевая зебра.
Сергей, в приподнятом настроении после утреннего коньяка, предложил помочь, но она отказалась — лучше не рисковать. Парикмахерские закрыты, единственный салон нашли на окраине. Мастер, не говоря по-русски, залил волосы лаком так, что они застыли шлемом.
Валентина взглянула в зеркало: оранжевое лицо, причёска из восьмидесятых. Быстро отвернулась, чтобы не плакать.
Макияж вызвался сделать Сергей:
— Ты всегда скромничаешь. Давай ярко, как в кино!
Он творил, как художник: синие тени, бронзовые скулы, алая помада. Валентина была в ужасе. Сергей — в восторге.
На улице таксисты её игнорировали.
— Видимо, приняли за ночную бабочку, — пробормотала. — Попробуй ты. Ты хоть на продюсера похож.
Праздник был в новом доме Кати в центре. Всё сверкало: столы, музыка, дети, официанты. А посреди — Катя, сияющая, как всегда. И сВ тот вечер, несмотря на пятна автозагара и нелепую причёску, Валентина поняла: возраст — это просто цифра, а жизнь всегда готова преподносить сюрпризы.
