Зимой Валерия решила продать избушку и перебраться к сыну. Невестка Марина и Иван давно звалили её к себе, но Валерия держалась за привязанность к старой печи. После тяжёлого инсульта, когда ей удалось чутьчуть восстановить силы, она ощутила, как одинокая жизнь становится опасной, особенно в деревне без врача. Всётаки продала жилище, отдав почти всё новому хозяину, и отправилась к Ивану.
Летом семья сына, живущая на девятом этаже, переехала в только что достроенный коттедж. Дом возводился по собственному чертежу Ивана.
Я вырос в доме, построенном из земли, говорил он, и хочу, чтобы и мой ребёнок жил в таком же.
Коттедж получился двухуровневым, со светлыми комнатами, просторной кухней и ванной, в которой вода мерцала, будто бирюзовое море.
Как будто попал на пляж, усмехнулась Валерия.
Но Иван не предусмотрел, что комнаты Валерии и её внучки Златы окажутся наверху. Старушке приходилось каждую ночь, словно в замедленной ленте, спускаться по крутому лестничному маршу к туалету.
Чтоб не упасть со сна, бормотала она, цепляясь за поручни.
С новой семьёй Валерия быстро нашла общий язык. С Мариной у неё всегда были теплые отношения. Злата почти не докучала Интернет заполнял её мир. Валерия старалась никому не мешать.
Главное молчать, а не учить, напоминала она себе.
Утром все разбежались по делам, а Валерия осталась с чаем, псом Барсом и котом Тишей. На полке сидела черепаха, взбирающаяся к краю круглого аквариума, вытягивая шею, будто пытаясь увидеть мир за стеклом. После того как Валерия накормила рыбок и черепаху, позвала Барса к чаю. Пёс, словно сторожевой страж, сидел у неё перед глазами, глядя коричневыми, прищуренными глазами прямо в лицо.
Давай, Барс, выпьем чай, сказала она, вытаскивая коробку детского печенья. Пёс обожал эти крошки, ведь он чаучау, а для него предусмотрена особая диета. Жалела он его, поэтому покупала печенье, предназначенное малышам, и угощала своим другом.
Когда обед был готов и в доме воцарился порядок, Валерия вышла в огород. Привыкшая к земле, она продолжала пахать грядки. Вдруг её взгляд упал на соседний участок, скрытый высокой изгородью, из которой в одном месте не было заборчика. Иван поставил туда декоративный низкий забор, полагая, что он не нужен. Соседку она никогда не встречала, хотя иногда видел старика в изношенной шляпе, работающего в земле, который исчезал в сарае, как только её заметил.
Однажды, возвращаясь к внуке, она поднялась на второй этаж устроить порядок в комнате Златы. Открыв шторы, Валерия увидела, как к её окну медленно приближается старик с опущенной головой. Он сел на старое ведро у малины, в потёртой рубашке с длинными рукавами, и кашлял, оттирая глаза рукавом.
Кашляет, а в одежде гниёт, подумала она и заметила, как в его глазах появляется слёзы.
Сердце её дрогнуло.
Что случилось? Нужна помощь? бросилась она к двери.
Но крик женщины, доносившийся сквозь форточку, заставил её притормозить.
Значит, он не один, сообразила Валерия, глядя в окно. Старика звал ктото, но он молчал, оставшись в той же позе, словно застрявший в безмятежном сне. Ветер ласкал седые пряди, обнимая его согбённые плечи. Валерия ощутила, как одиночество может быть тяжёлой цепью даже в полном доме.
С тех пор, работая в огороде, она пристально следила за соседями. Через тот низкий забор иногда просвечивала фигура старика он то в огороде, то в сарае, то пилит чтото на чердаке.
Однажды, прислушавшись, она услышала его голос:
Эх, бедные птицы, летите в тёплую погоду, а зимой вас посадят в клетки и позабудут о корме. И я в своей клетке. Куда идти? Кому в старости нужен?
Эти слова проникли в душу Валерии, заставив задуматься:
Как же так жить, чтоб разговаривать с курами? прошипела она, возвращаясь в дом.
Вечером, за ужином, она спросила Марину о соседях.
Раньше там жила семья. Когда хозяйка умерла, её муж Пётр Иванович остался живёт с сыном. Пару лет назад сын женился, привёз жену. После выхода на пенсию начали громкие крики. Пётр всё делал в огороде, ходил в магазин, наведывался к внучке в садик, возил её в школу. Сейчас Злата уже шестнадцать, учится в том же классе. Дед уже не нужен.
А что сын? уточнила Валерия.
Тихий, интеллигентный, не умеет возражать. Так их воспитывали, ответила Марина.
В наше время так неплохо, заметила Валерия, а я завидовала тем мужьям, которые могли отстаивать жену до последней капли крови.
Да, такой муж не только обидчика разорвёт, но и жену убьёт, если чтонибудь случится, вмешался Иван, слыша разговор.
Ночью сон не давал покоя. Старая боль в груди вновь вспыхнула, и Валерия взялась за листок бумаги, рисуя дверь на берегу озера. В её воображении дверь была железной, а ключ бросан в самую глубину воды, где его никогда не достанут. Она шептала себе:
Никто не откроет эту дверь.
Вспомнив страшный разговор с бывшим мужем, который грозил её захоронить под яблоней, она обвязала простыню к дверной ручке, вбив в неё железную кочергу, чтобы проснуться от её звона, если ктото попытается открыть дверь. Боялась не себе, а своей внучке, которой могла навредить.
Когда на рассвете зашёл звонок, она вышла за калитку, чтобы купить хлеб в магазине. На прилавке продавец раскладывал батоны, уверяя, что они только что выпечены. Валерия протянула руку, разглядывая корочку, и сказала:
Этот батон уже вчерашний, ведь на свежем остаётся влажная «вмятина», а здесь сухой слой.
Продавец сменил товар, а рядом стоявший пенсионер улыбнулся и сказал:
Спасибо за поддержку, я иногда не умею отстаивать себя от грубости.
Валерия узнала его это Пётр Иванович, сосед, который часто появлялся в их огороде. Лицо у него худощавое, но глаза добрые.
Пойдёмте вместе, предложила она, ведь мы соседи.
Правда? Вы с Олегом и Катей живёте? удивился он. Я знаю Катину мать, они часто в огороде трудятся.
Я мама Олега. Переехала сюда, ответила Валерия.
Олег говорил, что вы из Сибири, заметил он.
Жила одна, здоровья уже нет, поправила она.
Хлеб ароматно пахнет, улыбнулся Пётр, отламывая кусок, хотите?
Спасибо, я предпочитаю вчерашний, у меня диета, а свежий хлеб нужен детям, сказала Валерия.
Сын уже копает картошку? спросил он, откусывая.
В субботу начнём, ответила она, усмехнувшись.
Она позвала его к себе в дом, где заварила чай и предложила кусок домашнего пирога. Пёс Барс лежал у дверей, наблюдая за гостем, но не рычал в их дворе не было опасных людей, а Барс чувствовал лишь добрую тишину. За столом разговор скользил от погоды к урожаю, от цен в магазине к тем самым печалям Петра Ивановича.
Что тебя так гнетёт? спросила Валерия, но он лишь улыбнулся и сделал вид, будто не слышит.
Позже вечером Пётр ушёл, но в памяти Валерии осталось ощущение, будто она прикоснулась к чемуто древнему, как к старому клюквеннику, который ещё хранит свои тайны.
С того дня её жизнь обрела новый смысл. Утром она готовила завтрак, провожала детей в школу, а потом шла в огород, где Пётр Иванович уже ждал её у невысокого забора, приветливо махая рукой. Они обменивались хлебцами, улыбались и разговаривали, будто давно знакомые.
Накануне Пётр сказал, что его сын уезжает в Крым на отдых. Валерия с радостью крикнула:
Пусть едут! А нам уже пора перестать ночевать в сарае, ведь зима уже в двери.
Она взглянула на него, и он смутился, будто понял, что она видит его одиночество.
Утром прозвенел звонок машины: такси у ворот, соседи спешат. Валерия вспоминает, как Пётр обычно провожал их, и думает:
Не он ведь проводил их? но сон всё ещё держит её в объятьях.
Мысли о том, как дети иногда бросают стариков, всплывают, как обрывки старого фильма. Она вспоминает рассказы о знаменитой телеведущей, чьи дети не пришли к ней в последний час, и понимает, что Пётр Иванович бывший директор крупного завода, теперь одинокий старик, который всё ещё нуждается в тепле.
Врач в скорой приехал, проверил пульс Петра, и Валерия ощутила облегчение: он жив. День прошёл, словно в тумане, и она снова задумалась:
Как можно было оставить отца в такой беде? с горечью повторяла она.
В течение месяца она навещала Петра в больнице, угощала его тем, что у неё было: хлебом, чаем, добрыми словами.
Чтобы жить, надо есть, повторяла она, пока они обсуждали завещание, которое Пётр написал в пользу сына, но тот даже не знал об этом. Пётр говорил, что если отдаст пенсию, умрёт от голода, а наследство не делится при разводе.
Валерия отвечала:
Я пожалела тебя, как говорят у нас в Рязанщине: «Жалею тебя». Будем вместе, найдем тебе место, где будет тепло.
Так в их жизни появилось новое, тихое согласие, как лёгкий шёпот ветра над полем, и Валерия, глядя в озеро своих снов, снова увидела ту железную дверь, но уже без страха, ведь теперь рядом был ктото, кто готов был её открыть.
