22ноября, 2025год.
Сегодня я решил записать в дневник то, что случилось с моей соседкой Валентиной. Зимой она, после тяжёлого инсульта, приняла решение продать старый дом в деревне НовоИскринское и переехать к сыну в городе Казань. Сноха Тамара и сын Алексей давно просили её переехать, но Валентине было трудно расколоть привязанность к своей крыше. После того как врач сказал, что одиночество в возрасте опасная ловушка, она продала жильё, отдав почти всё новой хозяйке, и переехала к семье.
Летом Алексей и его семья, живя в многоквартирном доме, переехали в недавно построенный коттедж на окраине Казани. Он мечтал построить дом «подетски», где каждая стена помнит звонкие шаги ребёнка. Двухэтажный дом получился со светлой кухней, просторными комнатами, а ванная в ней была бирюзовой, словно море. Валентина, глядя на неё, пошутила: «Прямо как на пляж попала».
Всё оказалось не так просто: комнаты Валентины и её внучки Златы оказались на втором этаже, а пожилой женщине каждый вечер приходилось спускаться по крутой лестнице в туалет. «Хотя бы не упасть со сна», шептала она, держась за поручни.
Отношения с снохой у Валентины сложились быстро, а Злата, будучи почти взрослой, всё время сидела в интернете и почти не докучала. Валентина старалась никому не мешать: «Главное не наставлять, а молчать и по возможности видеть меньше».
Утром все разъехались по делам, а Валентина оставалась с собакой Барсиком, котом Муркой и черепахой Тимуром. Тимур часто взбирался к краю круглого аквариума, вытягивая шею, будто хотел увидеть мир за стеклом. После того как Валентина накормила рыбок и черепаху, позвала Барсика пить чай. Пёс спокойно подошёл к кухне, его карие глаза встретились с моими, когда я проходил мимо.
Давай чай, сказала она, доставая коробку детского печенья. Барсик обожал это печенье, ведь хозяин его никогда не угощал иначе. Поскольку чаучау не наш порода, я решила заменить его на «москворецкую» смесь, но Валентина всё равно покупала детское печенье и угощала Барсика, считая, что так лучше.
После обеда, наведя порядок, она вышла в огород. Высокий забор скрывал соседний участок, но в одном месте, за домом, его не было. Там стоял декоративный невысокий забор, за которым жил старик Пётр Иванович, сосед по земле, в поношенной шляпе и старой рубашке. Он часто появлялся, поправлял глаза рукавом, кашлял и выглядел удручённым. Однажды, подходя к малиннику, он сел на старое ведро, опустив голову. Валентина увидела, как он тихо плачет, и её сердце сжалось.
Что случилось? Нужна помощь? бросилась она к окну, но громкий крик девушки из квартиры остановил её. Пётр явно звал, но не отвечал, сидя в том же положении. Ветер шевелил его седые волосы, и Валентина поняла, что он одинок, хотя живёт в семье. Эта мысль держала её в тревоге.
С тех пор я замечала, как Пётр проводит дни в огороде, иногда чтото пилит в сарае. Однажды я услышала, как он говорит:
Эх, бедные птицы, летят пока тёпло, а потом их в клетки посадят, забыв кормить. Я тоже в клетке Кому в старости нужен?
Эти слова заставили меня задуматься о том, как тяжело старикам без поддержки.
Вечером я спросила Тамару о соседях. Та рассказала, что раньше в этом доме жила семья Петра Ивановича, после смерти хозяйки он остался с сыном, который женился и привёз жену в дом. Пётр всё делал сам в огороде, ходил в магазин, возил внучку в садик, но после пенсии с ним стали часто ссориться. Сын, по словам Тамары, тихий и безвольный, не смог отстоять отца.
Я тоже спросила Петра, почему он часто грустит. Он лишь тихо кивнул, будто слова были бы лишними.
Ночью мне не спалось. Я рисовала на листе дверь к озеру, где ключ лежит на дне, недоступный. «Никто его не достанет», шептала я себе, вспоминая разговор с бывшим мужем, который обещал меня убить и зарыть под яблоней. Я привязывала к двери железную кочергу, чтобы услышать её звон, если ктото попытается открыть дверь. Страх держал меня, но я спасала не только себя, но и Злату.
Утром я вышла за хлебом в местный пекарный магазин. Продавец предложил нам «позднюю» буханку, но я заметила, что корка твёрдая, будто вчерашняя.
Вы меня в заблуждение вводите, сказала я, указав на буханку. Продавец сменил товар, и я купила свежий хлеб у другого продавца. Пожилой покупатель у входа сказал: «Спасибо за поддержку, иначе бы не смог отстоять себя». Оказалось, он наш сосед Пётр Иванович. Он улыбнулся, и я узнала его лицо, которое теперь выглядело менее мрачным.
Мы разговорились:
Вы живёте у Олега и Кати? спросил он.
Да, я мать Олега, переехала сюда после смерти мужа.
Олег говорил, что вы из Сибири?
Жила там одна, тяжело, здоровье подводит.
Он отломил кусок хлеба и предложил его мне. Я отказалась мне нужен был вчерашний, по диете.
Сын уже копает картошку? спросил он.
В субботу начнём, ответила я, заметив в его глазах голод.
Я предложила ему чай, но он скептически ответил: «Как неудобно, но я не откажусь». Мы зашли в мой небольшой дом, где пахло свежим чаем и домашними пирожками. Пёс Барсик, лежа у двери, внимательно наблюдал за гостем.
Пётр, сидя на диване, задумался о том, как в наши дни богатство вытеснило живых людей, а старикам нет места.
Мы пили чай, а я, желая быть вежливой, почти предложила ему борщ, но удержалась, боясь обидеть. Пёс тихо рычал, когда я открыла окно он всегда чувствовал чужих людей.
Разговор скользил от урожая к погоде, от цен на рынке. Я хотела спросить, что заставляет Петра грустить, но боялась открыться. В конце он встал: «Время идти», но в комнате было так тепло, что он задержался, вспоминая свою покойную жену.
С того дня жизнь для меня обрела новый смысл. Я утром быстро готовлю завтрак, вывожу Злату в школу, а потом иду в огород, где Пётр уже ждет, машет рукой и принимает от меня маленькие угощения. Мы разговариваем без страха, а сноха редко вмешивается.
Недавно Пётр сообщил, что его сын с семьёй уедет в отпуск на Крым. Я улыбнулась и сказала:
Пусть едут, а вы отдохните, в доме уже холодно.
Он смутился, но кивнул.
Утром я проснулась от шума машины, такси подъехало к нашему огороду, соседи вышли и закрыли калитку. Я подумала: «Пётр, наверное, не проводил их».
Сон не шёл, мысли путались: «Почему в нашей семье родители всё тянутся к детям, а в старости их бросают?». Я вспомнила истории известных людей, которым дети не пришли в последний час.
Я встала раньше обычного, приготовила завтрак, вывела детей и Злату, покормила Барсика и Мурку, и вышла в огород искать Петра. Его не было, но я услышала скрип дверей. Подойдя к дому, я постучала и крикнула: «Есть кто дома? Пётр Иванович!». Тишина была гнетущей. Я открыла дверь и увидела Петра, лежащего на диване, левую руку безвольно свисшей, рядом баллончик с «Нитроминтом» и разбросанные таблетки.
Господи! крикнула я, позвонив Олегу, сыну Петра. Он быстро вызвал скорую. Через пятнадцать минут приехали врачи, проверили пульс, зрачки, готовили шприц. Я ощутила, как дорогой для меня человек всё ещё жив.
День прошёл в дрожи и тревоге. Я думала: «Как можно оставлять отца в такой момент? Сын видел, что плохо, но всё равно уехал». Вспомнила героя Шолохова, который запер мать в летней кухне.
Не дай, Бог, иметь таких детей, прошептала я, глядя на Петра, который, несмотря на всё, всё ещё боролся.
Через месяц Петра выписали из больницы. Я ездила к нему каждый день, кормя и поддерживая.
Чтобы жить, надо есть, часто говорила я ему.
Он рассказал, что у него есть дом, но сноха требует оформить дарственную и доверенность на пенсию. Я успокоила его: «Тебя скоро выпишут, у детей есть квартира, у внучки место в семье, будем заботиться. В старину в Рязанщине говорили: «Жалею тебя», а не «Люблю». Я жалею тебя и желаю жизни».
**Урок:** никогда не позволяй одиночеству и страху становиться тенью в жизни старшего поколения; даже небольшая забота, чашка чая и искреннее внимание могут вернуть человеку чувство принадлежности и надежды.
