— Как это понимать? — Артём размахивал завещанием перед лицом нотариуса, его пальцы дрожали. — Квартира — зятю, дача — зятю, машина — зятю! А мне что? Я же сын, родная кровь!
— Артём Викторович, успокойтесь, — нотариус поправила пенсне, её взгляд был холодным. — Ваш отец волен был распоряжаться имуществом как считал нужным.
— Это несправедливо! — голос Артёмки сорвался на визг, словно скрип несмазанных саней. — Ванька женился на Аленке всего пять лет назад, а получил больше меня! Где же правда-то?
Ваня сидел в углу, стиснув кулаки. Лицо его было землистым, глаза красными, будто он не спал три ночи. Молчал, но видно было — ему так же тяжко, как и Артёму.
— Артём, закрой рот, — тихо, но чётко сказала Алёна, сестра Артёма и жена Вани. — Папа знал, что творил.
— Да ты сама заткнись! — огрызнулся брат. — Твой мужлан, видать, папку обработал, пока тот болел.
Ваня резко поднялся.
— Повтори-ка, — в его голосе зазвучал лёд.
— Повторю! — Артём повернулся к зятю. — Ты больного старика обхаживал не просто так! Подыгрывал, подмазывался, а сам на наследство глаз положил!
— Артём! — Алёна вскочила, глаза её горели. — Как ты смеешь! Ваня папе ночами у кровати сидел, когда тот в больнице валялся. А ты где был? Где сынок родной?
— Работал! У меня семья, дети! Не могу же я всё кинуть да за стариком ухаживать!
— А Ваня мог? — Алёна подступила к брату вплотную. — У него, что, семьи нет? Работы нет? Он отпуск на папу потратил, больничные брал, ночами не спал!
Нотариус устало вздохнула и стукнула ручкой по столу.
— Господа наследники, выясняйте отношения за дверью. Завещание законно, заверено, Виктор Петрович был в ясном уме. Есть справки.
Артём схватил бумагу и зачитал снова, будто проклиная каждую строку:
— Трёшка на Тверской — Ивану Сергеевичу Белову. Дача под Звенигородом — Ивану Сергеевичу Белову. Лада Веста — Ивану Сергеевичу Белову. — Голос его дрожал от злости. — А Артёму Викторовичу Смирнову — гараж в кооперативе да садовый инструмент. Садовый инструмент! Лопаты да грабли!
— И ещё сто тысяч рублей, — добавила нотариус.
— Сто тысяч! — Артём захохотал горько. — Квартиру сейчас за двадцать лямов отдают, дача — минимум семь, машина новая! А мне — сто тыщ! Как милостыню!
Ваня не выдержал:
— Артём, я у Виктора Петровича ничего не просил. Более того, когда он сказал, что перепишет завещание, я отговаривал. Говорил — детям должно достаться.
— Ага, конечно отговаривал! — фыркнул Артём. — Святая простота!
— А папа что ответил? — спросила Алёна.
Ваня вздохнул.
— Сказал: «Ваня, сын у меня есть, но ты мне стал роднее. Артём приходит, только когда деньги нужны. А ты просто так, по-человечески».
Артём побледнел.
— Он так не говорил.
— Говорил, — подтвердила Алёна. — Я сама слышала. Папе было обидно, что ты редко бываешь.
— У меня дела! Жизнь! Не все же могут с утра до ночи стариками маяться!
— Ваня не маялся. Он сам хотел. Потому что любил папу.
Тишина. Нотариус складывала бумаги, торопясь закончить этот спектакль.
— Я завещание оспорю, — бросил Артём. — Докажу, что папа не в себе был.
— Ваше право, — Ваня пожал плечами.
— Артём, опомнись, — Алёна схватила его за рукав. — Зачем ругаться? Папы нет, а мы остались. Неужто из-за денег семью разрушим?
— Тебе-то легко говорить! — брат дёрнулся. — Твой муж в шоколаде, а я что? Я на наследство рассчитывал! Хотел детям образование дать!
— А мы нет? — Ваня подошёл к окну. — Думаешь, мне приятно, что ты теперь меня ненавидишь?
— Так откажись, — прошипел Артём. — Раз так несправедливо.
— Не откажусь. Потому что это воля твоего отца. И я её уважаю.
Алёна взяла мужа за руку.
— Ваня прав. Папа видел, кто его любил.
— Конечно видел! — Артём затрясся. — Видел, что родного сына можно кинуть, а чужого — нет!
— А может, он видел другое? — Алёна прищурилась.
— О чём ты?
— Может, он помнил, как ты три года назад стрельнул у него полмиллиона на ремонт?
— Ну и что? Сын не может попросить?
— Может. Но ты обещал вернуть через полгода. Прошло три.
Артём покраснел.
— Я собирался!
— А может, он помнил, как ты обещал ему потолок побелить, взял деньги и слинял?
— Я потом сделал!
— Через год! И только после того, как папа пригрозил в полицию настучать!
Ваня молча смотрел в окно.
— Алёна, не надо, — пробормотал он.
— Надо! — глаза её блестели. — Пусть вспомнит, как папа звонил перед операцией, а Артём сказал — «занят, перезвоню». И не перезвонил!
— Забыл!
— А как ты забыл на день рождения прийти? И на именины? Вообще, когда ты в последний раз просто так заглянул?
Артём открыл рот, но слова застряли.
— А Ваня каждую неделю приходил, — Алёна говорила тихо, но жёстко. — Продукты приносил, с врачами ходил. Не потому что должен был — потому что хотел.
— Ладно! — Артём махнул рукой. — Я плохой, он хороший. Ясно. Но завещание оспорю!
Он схватил бумаги и двинулся к двери.
— Артём, постой, — окликнула Алёна.
— Чего ещё?
— Мы же семья. Давай договоримся. Ваня, скажи ему.
Ваня обернулся.
— Артём, я готов поделиться. Не по закону, а по-родственному. Дачу, например.
— А квартиру?
— Квартиру не могу. Мы с Алёной снимаем.
— Понятно. Всё самое сладкое себе оставляешь.
— Артём! — Алёна подошла.Спустя годы, уже после смерти Артёма, его дети нашли в старом гараже письмо, в котором он каялся за свою жадность и просил у Вани прощения – но так и не решился отправить его.
