Предчувствие
Олег жил в старой пятиэтажке в районе Сокольники, где стены тонки, как обои, а каждый соседский чих отдаётся гулом в трубах отопления.
Он уже давно не реагировал на хлопки дверей, не слушал скандалы о перестановке мебели, не слышал, как у пенсионерки снизу визжит телевизор.
Но то, что делал сосед сверху некто Алексей Петрович, выводило его из равновесия и заставляло проскальзывать ругательства.
Каждую субботу тот «нечистый человек» без стеснения включал то дрель, то перфоратор! Иногда в девять утра, иногда в одиннадцать, но всегда в выходной, как будто специально, когда Олег хотел выспаться.
Сначала Олег, по натуре мирный, относился к этому философски: «Что ж, может, ремонт затянулся Пойму́». Он ворочался в постели, накрывал голову подушкой и пытался уснуть.
Но недели шли, а перфоратор будил его по субботам снова и снова, то короткими всплесками, то долгими гудками. Казалось, сосед начинает чтото делать, бросает, а потом возвращается к начатому.
Иногда шум прорывался не только утром, но и вечером, около семи, когда Олег приходил с работы, мечтая о тишине. Каждый раз ему хотелось подойти и высказать всё, что он думает, но усталость, лень и нежелание конфликта удерживали его.
Однажды, когда дрель зазвучала над головой в очередной раз, Олег не выдержал и бросился наверх. Стучал, звонил… В ответ лишь холодный гул перфоратора, отдавающийся в череп.
Когданибудь я! вырвалось у него, но мысль не дошла до конца. Он не знал, что именно «когданибудь» сделает.
В голове крутились фантазии: от отключения электросети в подъезде до более изощрённых планов написать жалобу, позвать участкового, забить пеной вентиляцию. Иногда он представлял, как Алексей сам осознаёт, что надоел, приходит с извинениями, переезжает Или хотя бы перестаёт сверлить!
Для Олега тот звук стал символом несправедливости. Он всё время думал: «Если бы ктонибудь в доме возмутился, всё бы прекратилось!» Но все сидели в своих норах.
И тогда случилось то, чего Олег не мог предвидеть
***
Однажды в субботу он проснулся не от шума, а от глухой тишины. Лежал, прислушивался, ждёт, когда же завизжит проклятый аппарат. Тишина была плотной, почти ощутимой.
Сломался! пробежало в голове, или этот изверг уехал?!
День прошёл в необычном ощущении свободы. Пылесос работал тихо, чайник почти ласково щёлкал, а звук телевизора не дрожал в потолке. Олег, сидя на диване, поймал себя на широкой улыбке, как ребёнок.
***
В воскресенье тоже было тихо, в понедельник, во вторник, в среду. Шум будто вырезали из его жизни. Тишина сверху держалась почти неделю. Олег перестал списывать её на ремонт, отпуск или случайность: в этой паузе было чтото тревожное, слишком резкий контраст после месяцев постоянного гулу.
Он долго стоял перед дверью соседа, собирая смелость, и пытался понять, зачем ему это нужно: убедиться, что всё в порядке, или убедиться, что он не накручивает себя? Нажал кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу, и Олег ощутил, что чтото случилось.
На пороге стояла беременная женщина, бледное лицо, отёкшие веки. Олег видал её пару раз в лифте, но теперь она выглядела старше, будто прожила несколько лишних лет.
Вы жена Алексея? спросил он, стараясь не звучать подозрительно.
Она кивнула.
Чтото случилось? Я давно не слышу
Слова застряли в горле: как можно объяснить, что пришёл изза тишины? Женщина отступила на шаг, пропуская его внутрь, и вдруг тихо произнесла:
Лешка больше нет.
Олег сначала не понял. Понадобилось несколько секунд, чтобы смысл собрался.
Как когда?
В прошлую субботу, рано утром, она смахнула слёзку. Понимаете, этот бесконечный ремонт он так устал. Вечно делал всё по выходным, а в будни времени не было. В тот день встал раньше меня хотел доделать детскую кроватку. Торопился, боялся не успеть
Она указала рукой вглубь квартиры. У стены стояла аккуратно разложенная детская кроватка половина её, инструкция, упаковки с крепёжами, детали, разбросанные по полу.
Он просто упал, прошептала она. Сердце. Я даже не успела проснуться.
Олег стоял, будто врос в пол. Слова женщины медленно, тяжело проникали в сознание.
***
Шум тот самый, который его так бесил, будил по субботам! Он столько раз проклинал его вместе с тем, кто его производил! Олег опустил глаза, и взгляд упал на коробку с деталями кроватки: мелкие винты, шестигранник, наклейки с номерами. Всё было разложено аккуратно, как делают только те, кто действительно хочет чтото важное.
Может, вам чтото нужно? начал он тихо, но женщина покачала головой:
Спасибо. Ничего
Олег ушёл почти на цыпочках, как будто уходил от чужой боли. Спускаясь по лестнице, он держался за перила, каждый шаг отзывался глухим чувством вины, не имеющим формы, но жгущим.
***
Дома он посмотрел в потолок. Тишина стояла густая, как будто укоряла в чёмто. Возможно, в том, что Олег ненавидел Алексея? Ненавидел только потому, что тот мешал спать! Он даже проклинал его за это. Для него Алексей был не человек, а лишь шум, неудобство.
А теперь теперь его нет. Зато есть женщина, которая оплакивает его. Скоро родится ребёнок, у которого уже нет отца. И есть кроватка, которую он хотел собрать, но не успел
Надо будет зайти к её, подумал Олег, помочь. Вряд ли она справится сама
Вечером, когда мысли утихли, Олег снова посмотрел на потолок. Тишина всё ещё держалась, как мёртвый сон. Он долго сидел в полутёмной кухне и понял, что сегодня не сможет просто так уснуть. Поднявшись, он вновь поднялся наверх, позвонил. Дверь открылась, и женщина удивлённо приподняла брови: её, конечно, не ждал.
Послушайте Я понимаю, что мы едва знакомы, начал он, смущаясь, но если можно я могу собрать кроватку. Он хотел, чтобы она была готова. И если позволите, я помогу.
Она молчала, глядя на него, словно пытаясь понять смысл слов. Затем медленно кивнула.
Проходите.
Олег вошёл, осторожно переступая через коробки. Работал долго, молча. Женщина сидела на диване, поглаживая живот, время от времени тихо всхлипывая, стараясь не мешать. Когда Олег прикрутил последний винт и поправил спинку кроватки, в комнате ощутилось лёгкое облегчение, будто напряжённость рассосалась.
Женщина подошла ближе и провела ладонью по гладкой деревянной перекладине.
Спасибо, прошептала она. Вы даже не представляете, насколько это важно.
Олег стоял, не зная, что ответить, просто кивнул. Выходя, он впервые за долгое время почувствовал, что сделал чтото понастоящему правильное, и понял, что, возможно, сюда ещё вернётся.
