Звонок из прошлого
С утраВасилиса Алексеевна обнаруживает, что часы в прихожей остановились. Стрелки замерли на без пяти шесть. Она трясёт их, подносит к уху тишина. «Батарейка», думает она. Или знак. Но знак чего? Всё, что должно было произойти в её жизни, уже свершилось. Дети выросли и улетели из гнезда. Муж, слава Богу, жив и здоров, но уже пятый день гость у старого друга на даче. Одиночество, к которому она вроде бы привыкла, в эти утренние минуты кажется особенно громким и ощутимым.
Она варит кофе, и её взгляд падает на коробку со старыми открытками, которую она только что достала с антресоли, решив навести порядок. Василиса тянется к ней, наугад вытаскивая пожелтевший конверт. Внутри не открытка, а письмо, написанное тонким, почти детским почерком. «Дорогая Василиса! Поздравляю тебя с днём рождения и желаю» дальше идут типичные пожелания, но её сердце дрогнет, когда она видит подпись: «Твой всегда, Серёжа».
Серёжа Сергей Петрович, её университетская любовь, человек, за которого она готова была выйти замуж, но жизнь распорядилась иначе. Он уехал в другой город, чтобы ухаживать за бабушкой. Их письма стали реже, а потом прекратились вовсе. Она встретила другого, вышла замуж, родила детей. О Сергее она не вспоминает лет тридцать, наверное. Он превратился в призрак из другой жизни, смутный и не имеющий к ней отношения.
Но сейчас, держа в руках то письмо, она ощутив острое сожаление. Не о несложившейся судьбе её жизнь ей нравится. А о том, что важная нить оборвалась тогда и повисла в воздухе, неразрешённая. Что с ним стало? Жив ли он?
Мысль кажется глупой, навеянной утренней тишиной и остановившимися часами. Она откладывает письмо, допивает кофе и берётся за уборку. Образ Сергея не уходит. Она вспоминает, как они гуляли по осеннему парку, как он читал ей стихи Вознесенского, которые она не понимала, но делала вид, что понимает, лишь бы слышать его голос.
Весь день проходит в полузатуманном, созерцательном состоянии. Она наведывает порядок в комнатах, перебирает старые фотографии, письма, безделушки. Остановившиеся часы в прихожей молча наблюдают за ней.
На следующий день она покупает батарейку, вставляет её в часы. Стрелки дрогнули и пошли. Щёлк. Тиканье, привычное, заполняет прихожую. И в тот же момент звонит телефон.
Василиса? произносит до боли знакомый голос. Голос, который она слышала только в своих девичьих снах. Это Сергей. Извини за беспокойство, я не знаю, как объяснить. Вчера весь день тебя вспоминал, словно навязчивая идея. Нашёл твой номер через общих знакомых Ты, наверное, совсем меня забыла.
Она молчит, глядя на часы, которые теперь отсчитывают время ровно и уверенно. Она не забыла. Просто спрятала в далёком уголке, как прячут самое ценное и ненужное. И вот он вернулся, не чтобы всё перевернуть, а чтобы поставить точку или многоточие.
Я тебя помню, Серёжа, тихо отвечает она. Вчера как раз твоё письмо перечитывала.
С той стороны провода повисло изумлённое молчание.
Не может быть шепчет он. Знаешь, вчера нашёл нашу общую фотографию у реки. Мы там
Они разговаривают больше часа. Оказывается, он живёт в трёх часах езды от неё. У него взрослая дочь и маленький внук. Жена умерла пять лет назад.
Они договариваются встретиться, просто выпить кофе и поговорить.
Василиса кладёт трубку и подходит к окну. Идёт дождь, стучит по подоконнику, смывая пыль. Она не знает, что будет дальше. Ничего не решается, ничего не рушится. Остановившиеся часы снова идут, и в её размеренной, предсказуемой жизни появляется лёгкое, едва слышное тиканье нового времени.
Она не планирует ничего. Не представляет встречу, боится сглазить, боится обманутьсья собственными ожиданиями. Просто живёт несколько дней в странном, зыбком состоянии, будто идёт по тонкому весеннему льду, чувствуя, как он прогибается под ногами, готовый треснуть.
Муж возвращается с дачи, загорелый, пахнущий солнцем и шашлыком. Рассказывает про рыбалку, про то, как они с приятелем чинили баню. Она кивает, улыбается, ставит на стол щи, а сама ловит себя на том, что смотрит на него как бы со стороны. На его доброе, привычное лицо, на руки, которыми он уверенно держит молоток или вилку. И думает: вот он, мой муж. Человек, с которым прожита жизнь. А за порогом существует другая, не прожитая жизнь, в лице седого мужчины с голосом из прошлого.
В день встречи она надевает простое бежевое платье, то самое, в котором муж всегда говорил, что она выглядит хорошо. Не красится ярко только чуть подчёркивает глаза тушью. «Зачем? спрашивает себя. Чтобы доказать ему, что время меня пощадило? Или себе?»
Он выбирает тихое кафе, не в центре, уютное, с маленькими столиками и ароматом свежей выпечки. Она заходит и сразу видит его. Он сидит у окна, нервно теребит салфетку, смотрит в свою чашку. В тот миг она узнаёт его не как юного гитариста, а как сегодняшнего мужчину. В уголках глазлучики морщинок, руки, лежащие на столе, уже не мальчишеские, а прожитые. Он поднимает на неё глаза, встаёт, и на его лице отражается то же самое не восторг, а тихое, почти испуганное: «И это ты?»
Василиса, говорит он, голос дрожит.
Сергей, отвечает она, садясь напротив, потому что ноги уже подкосились.
Первые минуты проходят о пустяках: о погоде, о дороге, о том, как изменился город. Он признаётся, что ехал сюда, как на экзамен, и рубашку три раза переодевал. Она смеётся, и лёд начинает таять.
Потом вспоминают. Сначала осторожно, будто пробуя воду, потом смелее. Смеются над курьёзами студенческой жизни, которые тогда казались трагедиями, а теперь выглядят забавными. Вспоминают старого преподавателя по сопромату, которого все боялись. Вспоминают, как гуляли всем курсом по ночной Москве.
И лишь потом, когда кофе выпит, а на столе стоят новые чашки, наступает пауза та самая, в которой должно прозвучать главное.
Я потом очень долго жалел, говорит он, не глядя на неё, вращая блюдце.Что не забрал тебя с собой. Что не настоял. Мне казалось, я поступаю правильно, даю нам время. А время оказалось не на нашей стороне.
Она молчит. Что сказать? Что тоже жалела? Это было бы неправдой. Ведь из той развилки выросла её жизнь: муж, дети, радости и печали. Жале́ть о ней значит предать всё это.
Не надо, Серёжа, тихо говорит она.Не надо жалеть. Всё было правильно. Мы были молоды и глупы. Если бы ты тогда настоял, а я поехала Мы, наверное, уже через месяц разругались бы в пух и прах. Ты стал бы для меня человеком, который украл мою жизнь в Москве. А я для тебя обузой, сидящей с бабушкой.
Он поднимает на неё глаза. В них удивление и печальная ясность.
Ты так думаешь?
Я в этом уверена. Мы идеализировали прошлое, Сергей. Влюбились не друг в друга, а в свои воспоминания, в тех двух ребят, которых уже нет.
Он откидывается на спинку стула и вздыхает. Вздох странный будто одновременно облегчённый и разочарованный.
Ты, как всегда, оказалась мудрее. Я шёл сюда не знаю с чем. С надеждой на чудо, наверное. Что мы увидим друг друга и время отступит.
Время никуда не отступает, она мягко улыбается.Оно просто есть. И у нас с тобой оно было. И это прекрасно. Но сейчас оно другое.
Они выходят из кафе вместе. Он проводит её до машины.
Спасибо, говорит он.За то, что пришла. И за правду.
Спасибо тебе, отвечает она.За то, что нашёл. Мне было важно это знать.
Он кивает, затем нерешительно протягивает руку. Она пожимает её тёплую, твёрдую, реальную. И отпускает.
Она едет домой, смотрит на улицы, по которым когдато бегала юной и бестолковой. Ничего не изменилось и всё изменилось. Она не чувствует ни грусти, ни опустошения. Внутри лёгкая, чистая тишина, как в комнате после долгого разговора, когда всё сказано и на душе легко.
Дома муж смотрит футбол. Увидев её, выключает звук.
Ну как? спрашивает он просто. Не «где была?», не «с кем?». Он знает, о чём она сказала ему накануне: что встретилась с однокурсником, с которым не виделась сто лет.
Ничего, отвечает она.Поговорили.
Хороший он? спрашивает муж, в его глазах нет ревности, нет подозрений, лишь участие.
Хороший, кивает она.Но совсем чужой.
Она идёт на кухню поставить чайник. Взгляд падает на вазу с сиренью, которую муж нарвал утром во дворе. Фиолетовые, ароматные гроздья. Она трогает прохладные, влажные лепестки.
Муж входит, обнимает её сзади и кладёт подбородок ей на голову.
Я тебя люблю, говорит он просто, будто сообщает, что завтра будет дождь.
Я знаю, отвечает она, закрывая глаза.И я тебя.
Она понимает, что часы в прихожей остановились не чтобы вернуть прошлое, а чтобы окончательно утвердить её в настоящем. Чтобы показать: всё, что было было необходимо. И всё, что есть единственно верное место во всей вселенной.
Она больше не слышит их тиканья, но знает: теперь они идут ровно.
