**ДНЕВНИК**
Выбежал из подъезда, торопливо зашагал к магазину. Надо успеть до закрытия — ужин без хлеба не в радость. У входа стояла девчушка лет четырёх, прижимала к груди крохотного пёсика.
— Тётя, купите моему щенку хлебца, — тихо попросила она, глядя на женщину, заходившую внутрь.
— Девочка, где мама? Почему так поздно одна? Иди домой! — отрезала та и скрылась за дверью.
Я остановился. Взгляд у ребёнка был тоскливым, потерянным. Стало ясно — дело не в собаке. В отличие от той женщины, я догадался: девочка голодна и просит еду для себя.
— А твой пёс хлеб ест? — спросил я, присаживаясь рядом.
— Да, — кивнула она. — Вообще, он колбасу любит и конфетки. Но если голодный, то и хлеб сойдёт.
— Понял, — вздохнул я. — Подождите минутку, я быстро…
Взял хлеб, молоко, йогурт, печенье, конфеты и докторскую колбасу. В очереди невольно вспомнил детство. Мать пила, отца не знал. Помню, как дни голодал, особенно когда мать, получив гроши за уборку, уходила в запой. Иногда вечерами шарил фонариком по песочницам — находил забытые конфеты или печенье. Взгляд у меня тогда был голодный, беспомощный. У этой девочки — такой же.
Вышел, подошёл к ней. Хотел отдать пакет, но понял — не донесёт: руки заняты дрожащим щенком.
— Купил твоей собачке еды. Далеко живёшь?
— Нет, вон там, — показала она на пятиэтажку через дорогу.
— Пойдём, помогу донести.
Лицо её оживилось. Она зашагала впереди, напевая знакомый мотив.
— Как зовут?
— Лена, — ответила девочка. — А это Дружок.
По дороге Лена рассказала, что живёт с мамой и бабушкой, а пса подобрала на улице. Я ещё надеялся, что ошибся — вдруг мать у неё нормальная, просто бедствуют.
— Вот мой дом, — указала она на окно второго этажа, откуда гремела музыка. — Я не пойду. Поужинаем с Дружком у подъезда.
— Бабушка дома? — спросил я. Уже почти одиннадцать, ребёнку не место на улице.
— Дома. Получила пенсию, пьют на кухне, — нахмурилась Лена.
Я растерялся. Темно, вокруг ни души. Не мог оставить её здесь, уговорил идти домой.
— Закройтесь в комнате, поешьте и спать. Уже поздно. А то Дружка кто-нибудь утащит.
Она крепче прижала пса к себе. Я довёл её до двери, убедился, что зашла, и поспешил домой. Настроение — хуже некуда. Думал, сейчас времена другие, соцслужбы работают лучше. Ан нет — всё как раньше.
Жена встретила упрёками: ужин остыл, она места себе не находила от волнения. Анастасия была на шестом месяце, и я привык к её перепадам настроения. Заметив мою хандру, стала выспрашивать. За ужином рассказал про Лену и её пса — единственного друга.
— Молодец, что помог, — вздохнула Настя. — Но обездоленных детей много, всех не спасёшь. Скоро у нас сын появится, о нём думать надо.
Я понимал её правоту, но сердце ныло. Всю ночь не спал — не ожидал, что девочка так западет в душу.
Через неделю мы с женой шли из магазина. У входа снова стояла Лена. Рыдала навзрыд.
— Лена! Что случилось?
— Дружка забрали! — всхлипывала она. — Мальчишки отняли, ушли вон туда!
— Жди здесь! — крикнул я и бросился в указанном направлении.
Через пять минут вернулся с псом. Настя утешала Лену на скамейке.
— Не плачь, дядя Саша нашёл твоего Дружка! — обернулась жена. — Саша! Оставлять так нельзя. У неё синяк на щеке, руки все в следах от пальцев. Говорит, мама «воспитывала». Я вызываю полицию!
— Вызывай! — согласился я.
Лена обхватила мою шею, умоляла не отдавать её. Чувствовал себя предателем, но знал — так жить нельзя.
Приехали через пять минут. Настя настаивала, чтобы делом занялись органы.
— Ты плохой! — кричала Лена. — Думала, ты друг, а ты предатель! Верните Дружка!
Полицейский взял её на руки, успокоил. Машина уехала, а я остался сидеть со щенком.
— Как хочешь, но его не брошу! — сквозь зубы сказал я.
— Ладно, оставим, — согласилась Настя. — Не переживай, ей в приюте лучше будет.
— Да откуда тебе знать, каково это? — сорвался я. — Прости, но ты не поймёшь!
Вечер прошёл в молчании. Настя выкупала пса, сидела с ним в кресле. Я смотрел в окно, на душе — камень.
— Саша, я всё о ней думаю, — призналась жена.
— Не плачь, тебе нельзя нервничать.
— А если… мы возьмём Лену к себе? — шёпотом спросила она.
— Ты серьёзно? — у меня аж сердце ёкнуло.
— А если не отдадут? Ведь мать есть…
— Отдадут! У меня связи есть.
Через три месяца я ехал в приют. Лена играла во дворе.
— Саша! Ты за мной?
— Да, сегодня!
— А мама Настя почему не приехала?
— Дома ждёт. У тебя теперь братик есть.
— А Дружок? Он тоже ждёт?
— Конечно! Ты же его лучший друг.
Ехал домой с лёгким сердцем. Опека оформлена. Не всех детей спасти, но хотя бы одну — смогли.
Сделаю всё, чтобы у моих детей детство было не таким, как у меня. Они не будут рыться в песочницах в поисках крох…
**УРОК:** Добро — не в масштабах, а в действии. Помочь одному — уже победа.
