Звонок из прошлого
С раннего утра Анастасия Васильевна заметила, что настенные часы в прихожей остановились. Стрелки замерли на без пяти шесть. Она потрясла их, приложила к уху полная тишина. «Наверно, батарейка села», подумала она, но в голове уже звучал вопрос: знак ли это? Что бы он ни означал, всё главное уже случилось дети выросли и разлетелись, муж, к счастью, жив и здоров, но уже пятый день он гость у старого товарища на даче. Обычное одиночество, к которому она привыкла, в эти утренние минуты показалось особенно громким и ощутимым.
Она заварила кофе, и взгляд её упал на коробку со старыми открытками, которую она только что достала с антресоли, решив навести порядок. Анастасия Васильевна вытянула её, вытащив наугад пожелтевший конверт. Внутри оказалось не открытка, а письмо, написанное лёгким, почти детским почерком: «Дорогая Анастасия! Поздравляю тебя с днём рождения и желаю». Стандартные пожелания шли дальше, но сердце её задрожало, когда она увидела подпись: «Твой всегда, Серёжа».
Сергей Петрович её университетская любовь, человек, за которого она готова была выйти замуж, но жизнь распорядилась иначе. Он уехал в другой город, чтобы ухаживать за пожилой бабушкой. Их письма стали реже, а потом исчезли вовсе. Анастасия встретила другого, вышла замуж, родила детей. О Сергее она не думала почти тридцать лет; он превратился в призрак далёкой юности, не имеющий места в её нынешней жизни.
Теперь, держась за письмо, она ощутила резкое сожаление. Не о несбывшейся мечте свою жизнь она любила а о том, что одна важная нить оборвалась тогда и повисла в воздухе, неразрешённая. Что с ним стало? Жив ли он? Мысль казалась глупой, подогретой утренней тишиной и остановившимися часами. Анастасия отложила письмо, допила кофе и принялась за уборку, но образ Сергея не отпускал её. Она вспомнила, как они гуляли по осеннему парку, как он читал ей стихи Вознесенского, которые она не понимала, но делала вид, что слышит, лишь бы слышать его голос.
Весь день прошёл в слегка задумчивом, почти медитативном состоянии. Она приводила в порядок комнаты, перебирала старые фотографии, письма, безделушки, пока часы в прихожей молча наблюдали за её делами.
На следующий день она купила батарейку, вставила её в часы. Стрелки подергались и пошли. Щелчок, привычный тиктак, заполнил прихожую. И в тот момент зазвонил телефон.
Анастасия? произнёс знакомый голос, до боли знакомый, голос из её юных снов. Это Сергей. Прости за беспокойство, я не знаю, как это объяснить. Вчера весь день думал о тебе, как о навязчивой идее. Нашёл твой номер через общих знакомых Ты, наверное, совсем меня забыла.
Она молчала, глядя на часы, которые теперь шли ровно и уверенно. Она не забыла, а лишь спрятала далекодалеко, как прячет самое ценное и ненужное. И вот оно вернулось не для того, чтобы всё изменить, а чтобы поставить точку или многоточие.
Я тебя помню, Серёжа, тихо ответила она. Вчера как раз перечитывала твоё письмо.
С того конца провода повисло изумлённое молчание.
Не может быть прошептал он. Вчера нашёл нашу совместную фотографию у реки. Мы там
Они говорили больше часа. Оказалось, он живёт в трёх часах езды от неё, у него взрослая дочь и маленький внук, а жена умерла пять лет назад.
Согласились встретиться просто за чашкой кофе и поговорить.
Анастасия положила трубку и подошла к окну. Дождь стучал по подоконнику, смывая пыль. Она не знала, что будет дальше. Ничего не решалось, ничего не ломалось. Остановившиеся часы снова пошли, а в её размеренной жизни появился лёгкий, едва слышный звон нового времени.
Она не планировала ничего, даже не представляла встречу, боясь сглазить, боясь обмануть собственные ожидания. Жила несколько дней в странном, зыбком состоянии, будто шла по тонкому весеннему льду, чувствуя, как он прогибается, обещая треск.
Муж вернулся с дачи загорелый, пахнущий солнцем и шашлыком, рассказывал про рыбалку и ремонт бани. Она кивала, улыбалась, ставила на стол тарелку щей, но ловила себя на том, что смотрит на него словно со стороны: на его доброе, привычное лицо, на руки, уверенно держащие молоток или вилку. И думала: вот он, мой муж, человек, с которым прожита жизнь. За порогом же существует другая, не прожитая жизнь, в лице седого мужчины с голосом из прошлого.
В день встречи она надела простое бежевое платье то самое, в котором муж всегда говорил, что она выглядит хорошо. Не стала ярко раскрашиваться, лишь слегка подчеркнула глаза тушью. «Зачем? спросила себя. Чтобы доказать ему, что время меня пощадило? Или себе?»
Он выбрал тихое кафе, не в центре, уютное, с маленькими столиками и ароматом свежей выпечки. Анастасия вошла и сразу увидела его. Он сидел у окна, нервно теребя салфетку, смотреть в свою чашку. В тот миг она узнала его не как юного гитариста, а как сегодняшнего мужчину: в уголках глаз лучики морщинок, руки уже не мальчишеские, а прожитые. Он поднял глаза, встал, и на его лице отразилось не восторженное узнавание, а тихое, почти испуганное: «И это ты?»
Анастасия, сказал он, голос дрогнул.
Сергей, ответила она, села напротив, чувствуя, как её ноги подкосились.
Первые минуты пролетели в пустой болтовне о погоде, дороге, изменениях города. Он признался, что ехал сюда, как на экзамен, три раза переодевал рубашку. Она рассмеялась, и лёд начал таять.
Затем пошли воспоминания: сначала осторожные, будто пробуя воду, потом смелее. Смеялись над курьёзами студенческой жизни, которые тогда казались трагедиями, а теперь выглядели забавными. Вспомнили страшного преподавателя по сопромату, которого все боялись, и ночные прогулки курсом по Москве.
Когда чашки опустели, наступила пауза та самая, в которой должно прозвучать главное.
Я потом очень долго жалел, сказал он, не глядя на неё, вращая блюдце. Что не взял тебя с собой. Что не настоял. Мне казалось, я поступаю правильно, даю нам время. А время оно оказалось не на нашей стороне.
Она молчала. Что ей ответить? Сказать, что тоже жалела, было бы неправдой. Ведь из той развилки выросла её жизнь: муж, дети, радости и печали. Жалеть о ней означало предать всё это.
Не надо, Серёжа, тихо произнесла она. Не надо жалеть. Всё было правильно. Мы были молоды и глупы. Если бы ты тогда настоял, а я поехала Мы, вероятно, развелись бы через месяц. Ты стал бы для меня человеком, украдавшим мою жизнь в Москве, а я для тебя обузой у бабушки.
Он поднял глаза, в них отразилось удивление и печальная ясность.
Ты так думаешь?
Я в этом уверена. Мы идеализировали прошлое, Сергей. Влюбились не в друг друга, а в свои воспоминания в тех двух молодых людей, которых уже нет.
Он откинулся на спинку стула и вздохнул, будто облегчённый и разочарованный одновременно.
Ты, как всегда, оказалась мудрее. Я пришёл сюда не зная, с чем. С надеждой на чудо, наверное. Что мы увидим друг друга и время отступит.
Время никуда не отступает, мягко улыбнулась она. Оно просто есть. И у нас с тобой оно было. Это прекрасно. Сейчас же оно другое.
Они вышли из кафе вместе, он проводил её до машины.
Спасибо, сказал он. За то, что пришла, и за правду.
Спасибо тебе, ответила она. За то, что нашёл. Мне было очень важно это знать.
Он кивнул, затем нерешительно протянул руку. Она пожала её тёплую, твёрдую, реальную. И отпустила.
Её путь домой пролегал по улицам, где она в молодости мчалась без цели. Ничего не изменилось, а всё изменилось. Она не чувствовала ни грусти, ни пустоты, лишь светлую, чистую тишину внутри, как в комнате после долгого разговора, когда всё сказано и душа лёгка.
Дома муж смотрел футбол. Увидев её, выключил звук.
Ну как? спросил он просто, без «где была?», без «с кем?». Он уже знал, что она сказала ему: что встретилась со старым однокурсником, с которым не виделась сто лет.
Ничего, ответила она. Поговорили.
Хороший он? спросил он, и в его глазах не было ни ревности, ни подозрений, лишь участие.
Хороший, кивнула она. Но совсем чужой.
Она подошла к кухне, чтобы поставить чайник. Взгляд упал на вазу с сиренью, которую муж нарвал утром во дворе. Фиолетовые, ароматные гроздья. Она коснулась прохладных, влажных лепестков.
Муж вошёл, обнял её сзади, положил подбородок ей на голову.
Я тебя люблю, сказал просто, будто сообщал, что завтра будет дождь.
Я знаю, ответила она, закрыв глаза. И я тебя.
Она поняла, что часы в прихожей остановились не для того, чтобы вернуть прошлое, а чтобы окончательно утвердить её в настоящем, показать: всё, что было, было необходимо, а всё, что есть, единственно верное место во вселенной.
Тикают они теперь ровно, а она знает: время идёт, но главноеэто помнить, что каждый миг, даже остановившийся, учит ценить то, что уже есть. Это и есть настоящий смысл жизни.
