Звонок из прошлого
С утра Зинаида Павловна замечает, что часы в прихожей остановились. Стрелки замерли на без пяти шесть. Она трясёт их, подносит к уху тишина. «Батарейка», думает она, «или знак». Но знак чего? Всё, что должно было произойти в её жизни, уже случилось. Дети выросли и улетели из гнезда. Муж, слава Богу, жив и здоров, но уже пятый день гостит у старого друга в Подмосковье. Одиночество, к которому она вроде бы привыкла, в эти утренние минуты звучит особенно громко и ощутимо.
Она варит кофе, и её взгляд падает на коробку со старыми открытками, которую она только что достала с верхней полки, решив привести порядок. Зинаида тянется к ней, вынимает наугад пожелтевший конверт. Это не открытка, а письмо, написанное тонким, почти детским почерком. «Дорогая Зинаида! Поздравляю тебя с днём рождения и желаю» дальше идут привычные пожелания, но сердце её дрогнет, когда она видит подпись: «Твой всегда, Сергей».
Сергей Петрович её университетская любовь, человек, за которого она была готова выйти замуж, но судьба распорядилась иначе. Он уехал в Новосибирск, чтобы ухаживать за больной бабушкой. Письма становились всё реже, а потом исчезли. Она встретила другого, вышла замуж, родила детей. О Сергее она не думала лет тридцать, наверное. Он превратился в призрак из иной жизни, смутный и без связи с ней.
Сейчас, держась за письмо, она ощущает резкое сожаление. Не о несбывшейся любви свою жизнь она любит. А о том, что гдето важная нитка оборвалась тогда и висит в воздухе, нерешённая. Что стало с ним? Жив ли он?
Мысль кажется глупой, навеянной утренней тишиной и остановившимися часами. Она откладывает письмо, допивает кофе и берётся за уборку. Но образ Сергея не уходит. Она вспоминает осенний парк, где они гуляли, как он читал ей стихи Вознесенского, которых она не понимала, но делала вид, будто поняла, лишь бы слышать его голос.
Весь день проходит в лёгком медитативном состоянии. Она наведения порядок в комнатах, перебирает старые фотографии, письма, безделушки. Остановившиеся часы в прихожей молчаливо наблюдают за ней.
На следующий день она покупает батарейку и вставляет её в часы. Стрелки дрогнут и начинают тикать. Щёлк. Знакомый ритм заполняет прихожую. И в тот же миг звонит телефон.
Зинаида? звучит до боли знакомый голос. Голос, который она слышала только в юных снах. Это Сергей. Прости за беспокойство, я не знаю, как объяснить. Весь день думал о тебе, словно навязчивая идея. Нашёл твой номер через общих знакомых Ты, наверное, давно меня забываешь.
Она молчит, глядя на часы, которые теперь ровно отсчитывают время. Она не забывает. Просто спрятала его далеко, как прячут самое ценное и ненужное. И вот он вернулся, не чтобы всё перевернуть, а чтобы поставить точку или многоточие.
Я тебя помню, Сергей, тихо произносит она. Вчера как раз твое письмо перечитывала.
С другой стороны линии повисло удивлённое молчание.
Не может быть прошептал он. Вчера нашёл нашу общую фотографию у реки. Мы там
Они болтают больше часа. Выясняется, что Сергей живёт в трёх часах езды от неё, у него взрослый дочерью и маленький внук. Жена умерла пять лет назад.
Они договариваются встретиться, просто выпить кофе, поговорить.
Зинаида кладёт трубку и подходит к окну. Дождь стучит по подоконнику, смывая пыль. Она не знает, что будет дальше. Ничего не решается, ничего не ломается. Остановившиеся часы снова идут, а в её размеренной, предсказуемой жизни появляется лёгкое, едва слышное тиканье нового времени.
Она не планирует ничего. Не представляет встречу боится сглазить, боится обмануть собственные ожидания. Живёт несколько дней в странном, зыбком состоянии, будто идёт по тонкому весеннему льду, чувствуя, как он прогибается под ногами, обещая треснуть в любой момент.
Муж возвращается с дачи загорелый, пахнущий солнцем и шашлыком. Рассказывает о рыбалке, о том, как они с приятелем чинили баню. Она кивает, улыбается, ставит на стол щи, а сама ловит себя на том, что смотрит на него как бы со стороны на его доброе, привычное лицо, на руки, которыми он уверенно держит молоток или вилку. И думает: вот он, мой муж. Человек, с которым прожита жизнь. А за порогом существует другая, не прожитая жизнь, в лице седого мужчины с голосом из прошлого.
В день встречи она надевает простое бежевое платье то самое, в котором муж всегда говорил, что она выглядит хорошо. Не красится ярко, лишь слегка подводит глаза тушью. «Зачем? спрашивает себя. Чтобы доказать ему, что время меня пощадило? Или себе?»
Сергей выбирает тихое кафе, не в центре, уютное, с маленькими столиками и ароматом свежей выпечки. Зинаида входит и сразу его видит. Он сидит у окна, нервно теребит салфетку, глядя в чашку. В тот миг она узнаёт его не юного гитариста, а сегодняшнего мужчину. В уголках глаз лучики морщинок, руки уже не мальчишеские, а прожитые. Он поднимает глаза, встаёт, и на его лице отражается не восторг, а тихое, почти испуганное: «И это ты?»
Зинаида, произносит он, голос дрожит.
Сергей, отвечает она, садится напротив, потому что ноги подкосились.
Первые минуты проходят в пустой болтовне о погоде, дороге, изменениях в городе. Он признаётся, что пришёл, как на экзамен, и три раза переодевал рубашку. Она смеётся, лёд начинает таять.
Потом всплывают воспоминания. Сначала осторожные, будто пробуя воду, потом смелее. Смеются над курьёзами студенческой жизни, которые тогда казались трагедиями, а теперь выглядят забавными. Вспоминают старого преподавателя по сопромату, которого все боялись, и ночную прогулку курсом по Москве.
Когда кофе доходит до последней глотки, на столе появляются новые чашки, наступает пауза та самая, в которой должно прозвучать главное.
Я потом очень долго жалел, говорит он, не глядя на неё, вращая блюдце. Что не забрал тебя с собой. Что не настоял. Мне казалось, я поступаю правильно, даю нам время. А время оказалось не на нашей стороне.
Она молчит. Что сказать? Что тоже жалела? Это было бы неправдой, ведь из той развилки выросла её жизнь: муж, дети, радости и печали. Жалея о ней, она предала бы всё это.
Не надо, Сергей, шёпотом отвечает она. Не надо жалеть. Всё было правильно. Мы были молоды и глупы. Если бы ты тогда настоял, а я поехала Мы, наверное, уже через месяц разругались бы в пух и прах. Ты стал бы для меня человеком, который украл мою жизнь в Москве, а я для тебя обузой, живущей с бабушкой.
Он поднимает на неё глаза. В них удивление и грустная ясность.
Ты так думаешь?
Я в этом уверена. Мы идеализировали прошлое, Сергей. Мы влюбились не в друг друга, а в свои воспоминания, в тех двух людей, которых уже нет.
Он откидывается на спинку стула и вздыхает странный вздох, одновременно облегчённый и разочарованный.
Ты, как всегда, оказалась мудрее. Я пришёл сюда не зная, с чем. С надеждой на чудо, наверное. Что увидим друг друга и время отступит.
Время никуда не отступает, мягко улыбается она. Оно просто есть. И у нас оно было. И это прекрасно. Но сейчас оно другое.
Они выходят из кафе вместе. Он провожает её до машины.
Спасибо, говорит он. За то, что пришла, и за правду.
Спасибо тебе, отвечает она. За то, что нашёл. Мне было важно это знать.
Он кивает, затем нерешительно протягивает руку. Она пожимает её тёплую, твёрдую, реальную. И отпускает.
Она едет домой, глядя на улицы, по которым когдато бегала юной и беззаботной. Ничего не изменилось и всё изменилось. Она не чувствует ни грусти, ни пустоты. Внутри лёгкая, чистая тишина, как в комнате после долгого разговора, когда всё сказано и душа лёгка.
Дома муж смотрит футбол. Увидев её, выключает звук.
Как? спрашивает он просто, без «где была?», без «с кем?». Он уже знает, что она сказала ему вчера: что встречается с однокурсником, с которым не виделась сто лет.
Ничего, отвечает она. Поговорили.
Хороший? интересуется муж, в глазах его нет ревности, лишь участие.
Хороший, кивает она. Но совсем чужой.
Она идёт на кухню поставить чайник. Взгляд её падает на вазу с сиренью, которую муж нарвал утром во дворе. Фиолетовые, ароматные гроздья. Она прикасается к прохладным, влажным лепесткам.
Муж входит, обнимает её сзади, кладёт подбородок ей на голову.
Я тебя люблю, говорит он просто, будто сообщает, что завтра будет дождь.
Я знаю, отвечает она, закрывая глаза. И я тебя.
Она понимает, что часы в прихожей остановились не ради возвращения прошлого, а чтобы окончательно утвердить её в настоящем. Чтобы показать: всё, что было, было необходимо. И всё, что есть, единственно верное место во всей вселенной.
Она больше не слышит их тиканья, но знает теперь они идут ровно.
