Телефон зазвонил в половине двенадцатого ночи. Я только что заснул, лежа рядом с Оксаной, как резкий звонок телефона заставил нас обоих вздрогнуть. Сердце начало биться быстрее — в это время сложно ожидать хороших новостей.
— Виталий, — Оксана легонько толкнула меня. — Виталий, проснись! Телефон.
Я вскочил с кровати и схватил трубку. Оксана с напряжением смотрела на мое лицо, бледневшее с каждой секундой.
— Как это… когда? — тихо спросил я. — Да… понял. Скоро буду.
Медленно положив трубку, я почувствовал дрожь в руках.
— Что случилось? — прошептала Оксана, уже предчувствуя худшее.
— Петр и Наташа… — я сглотнул. — Авария. Оба на месте.
В комнате воцарилась тяжелая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Оксана смотрела на меня и не могла поверить своим ушам.
Всего несколько дней назад мы все сидели вместе на кухне, пили чай, а Наташа делилась новым рецептом торта. А Петр, мой лучший друг со студенческих времен, рассказывал истории о рыбалке.
— А Настя? — внезапно вспомнила Оксана. — Боже, что с Настей?
— Она была дома, — сказал я, натягивая штаны. — Мне нужно ехать, Оксана. Надо будет опознать. И вообще.
— Я поеду с тобой.
— Нет! — быстро повернулся я. — Алина останется одна. Не стоит её пугать среди ночи.
Оксана кивнула. Я знал, что она права — не стоит вовлекать двенадцатилетнюю дочь в эту трагедию, по крайней мере пока.
Она не спала всю ночь. Оксана ходила по квартире, то и дело поглядывая на часы. Заглянула в комнату спящей Алины — та спала спокойно, с рукой под щекой, а её рыжие волосы рассыпались по подушке. Такая светлая, такая беззащитная.
Я вернулся на рассвете — уставший, с красными глазами.
— Всё подтвердилось, — сказал я усталым голосом, падая в кресло. — Лобовое столкновение… с грузовиком. У них не было шансов.
— А что теперь будет с Настей? — тихо спросила Оксана, подавая чашку крепкого кофе.
— Не знаю. У неё осталась только бабушка в селе. Старенькая, еле ходит.
Мы молчали, Оксана смотрела в окно на серый холодный рассвет. Настя, крестница моя, была ровесницей нашей Алины. Светлая, тихая девочка, всегда немного особняком.
— Знаешь, — начал я медленно, — думаю… Может, нам стоит взять её к себе?
Оксана повернулась ко мне резко:
— Ты серьезно такое предлагаешь?
— А что? Место у нас есть, комната свободна. Я её крестный отец. Мы что, отдадим ребенка в интернат?
— Виталий, но это… это очень серьезное решение. Его нужно продумать. Поговорить с Алиной.
— Что тут думать? — ударил кулаком по столу. — Девочка осталась без родителей! Моя крестница! Я не смогу смотреть на себя в зеркало, если оставим её один на один с этим!
Оксана прикусила губу. Конечно, я был прав, но всё происходило так быстро, так внезапно.
— Папа, мама, что случилось? — сонный голос Алины заставил нас вздрогнуть. — Почему вы так рано встали?
Мы обменялись взглядами. Момент истины наступил быстрее, чем ожидалось.
— Дорогая, — начала Оксана, — присядь. У нас… очень плохие новости.
Алина слушала молча, а её глаза становились всё больше и больше. А когда я сказал, что Настя будет жить с нами, она вдруг вскочила:
— Нет! — закричала она. — Не хочу! Пусть едет к бабушке!
— Алина! — одернул её я. — Как тебе не стыдно! Человек в такой трагедии…
— А мне что с этого? — глаза её блеснули. — Это не мои проблемы! Не хочу делить с ней дом! И вас тоже не хочу делить!
Алина выскочила из кухни, хлопнув дверью. Оксана беспомощно посмотрела на меня:
— Может, и правда, не стоит спешить?
— Нет, — ответил я твердо. — Решение принято. Настя будет жить с нами. Алина привыкнет.
Через неделю Настя переехала. Тихая, бледная, с потухшим взглядом. Почти не разговаривала, только кивала на вопросы.
Оксана старалась окружить её заботой. Готовила её любимые блюда, купила новое постельное белье с бабочками.
Алина упорно игнорировала Настю. Запиралась в своей комнате, а если сталкивалась с ней в коридоре — отворачивалась и проходила мимо.
— Перестань так себя вести! — упрекал я дочь. — Прояви немного приличия!
— А что я такого делаю? — защищалась Алина. — Просто её не замечаю. Имею на это право! Это мой дом!
Напряжение в доме нарастало с каждым днем. Оксана ходила между девочками, стараясь сгладить углы, но чем больше она старалась, тем хуже становилось.
Пока не пропали серьги. Любимые, золотые, с маленькими бриллиантами — подарок на десятую годовщину.
— Это она взяла! — выпалила Алина, когда Оксана обнаружила пропажу. — Видела, как она заходила в вашу спальню, когда вас не было!
— Это неправда! — впервые отозвалась Настя. — Я ничего не брала! Я не воровка!
Разрыдавшись, она убежала к себе. Я с мрачным выражением посмотрел на дочь:
— Ты это специально сделала, так ведь? Хочешь её уничтожить?
— Но я говорю правду! — Алина топнула ногой. — Она притворяется! Притворяется несчастной, а сама…
— Довольно! — прервала её Оксана. — Перестанем ссориться. Серьги найдутся. Может, я сама их куда-то положила и забыла.
Но через три дня из шкатулки пропало кольцо. Единственная память о матери Оксаны.
— Что, и это тоже случайно исчезло? — ехидно спросила Алина. — Или будем делать вид, что ничего не происходит?
Она стояла посреди гостиной, с руками на бедрах — словно маленькая фурия. А в дверях стояла бледная Настя, нервно прикусывая губы и часто моргая, как будто сдерживая слезы.
Оксана переводила взгляд с одной девочки на другую. И впервые за всё это время ей начало казаться, что она начинает что-то понимать.
Она сидела на краю ванны, крутя в руках флакончик с зеленкой. Простое решение пришло в голову случайно, когда она обрабатывала ссадину у Насти. Зеленка. Также надоедлива, как ложь, и так очевидна, как правда.
Дождавшись, пока все заснут, она достала шкатулку с украшениями. Каждое кольцо, каждую серьгу отметила маленькой точкой.
— Что я делаю? — прошептала в темноту Оксана. — Боже, до чего дошло…
На следующее утро пропал кулон. За столом было тихо. Настя грустно ковыряла ложкой овсянку, Алина демонстративно отвернулась к окну. Я, хмурясь, пил кофе.
— Девочки, — Оксана старалась говорить спокойно. — Покажите мне руки.
Они удивленно посмотрели на нее.
— Зачем это? — нахмурилась Алина.
— Просто покажите.
Настя первой протянула открытые ладони — чистые, без следов точек. Но Алина замешкалась.
— Не покажу! — пробовала встать она из-за стола.
— Сядь! — раздался мой громкий голос. — Немедленно покажи руки матери!
Алина, сжав губы, протянула руки. На кончиках пальцев виднелись маленькие зеленые точки.
На кухне повисла гнетущая тишина. Было слышно, как тикают часы на стене, как вода журчит в трубах, как тяжело дышу я.
— Ты… — затрясся я от гнева.
