Моего сына я родила поздно — в сорок лет. В роддоме врачи сразу повесили на меня этот ярлык: «старородящая». Тогда это задело, но сейчас я понимаю — именно в этом возрасте по-настоящему осознаёшь, что значит быть матерью. Ты уже не юная девушка, а зрелая женщина: с опытом, принципами, чётким пониманием, кто ты и зачем живёшь. Мой Ваня стал для меня всем, и я отдалась его воспитанию без остатка — ни разу не пожалев об этом.
Он рос тихим, вдумчивым мальчиком. В отличие от детей моих подруг, не капризничал, не требовал невозможного. Все твердили: «Тебе повезло, у тебя ангел, а не ребёнок». И, казалось, что может пойти не так?..
Но потом начался переходный возраст. В четырнадцать Ваня изменился до неузнаваемости. Бесконечные упрёки, вспышки гнева на пустом месте. Подруги утешали: «Это у всех так, перерастёт». Я ждала. Но лучше не становилось.
К шестнадцати мой некогда ласковый мальчик стал чужим. Пропадал ночами, прогуливал школу, оценки упали ниже плинтуса. Я плакала в подушку, не зная, как до него достучаться. А впереди был выпускной — тот самый важный день, к которому я так готовилась. Купила скромное, но элегантное платье. Глядя в зеркало, думала: да, молодость не вернёшь, но я всё ещё красива. Хотелось с гордостью стоять рядом с сыном.
Но когда Ваня вернулся с репетиции вальса и увидел меня в этом наряде, он скривился и… фыркнул.
— Ты это куда так разоделась? На собрание в ЖЭК?
Я опешила:
— Как куда? На твой выпускной, конечно.
— Мам, ты выглядишь, как тётка из совета ветеранов. Не позорь меня. Лучше вообще не приходи.
Сначала я даже не поняла, что он сказал. Потом просто опустилась на диван. Мир будто выцвел. В груди — ком из боли, обиды и злости. Я прошептала:
— Ты… стыдишься меня?..
— Да нет, просто… ну, все мамы будут моложе, а ты…
— Я старалась ради тебя! Я родила тебя, когда уже могла и не рожать вовсе! — вырвалось у меня.
Он отвёл взгляд, пожал плечами и зашёл в свою комнату. А я осталась сидеть. Слёзы катились по щекам, и я не знала, что делать. Казалось, всё, что я для него делала все эти годы — не имеет смысла. Все бессонные ночи, переживания, забота — ничего не значат, если для него я теперь «позор».
Выпускной прошёл без меня. Я сидела дома, слушала, как за окном стрекочут кузнечики, и гладила то самое платье, которое он назвал «бабушкиным». Было горько. Но даже сейчас, если мой сын придёт ко мне с бедой, с разбитым сердцем, с болью — я снова обниму его. Потому что я его мать. Даже если он сейчас этого стыдится.
