«Маме нужно отдохнуть» — эту фразу он повторял изо дня в день с самого рождения нашего сына… и до самого конца.
Каждый раз, переступая порог дома после работы, он прежде всего мыл руки и спешил к детской кроватке. Ни аромат готовящегося ужина, ни свежий номер газеты не могли отвлечь его. Он наклонялся над люлькой, бережно поднимал малыша — и в тот момент я снова чувствовала, как сердце замирает. Влюблялась в мужчину, который не боялся быть отцом. В мужа, который не забывал обо мне.
— Маме нужно отдохнуть, — улыбался он, покачивая на руках засыпающего Ваню и напевая старую колыбельную, пока сон не смыкал детские глазки.
— Маме нужно отдохнуть, — шептал он среди ночи, первым вставая на зов, чтобы сменить пелёнки, а потом осторожно передавал мне сына, дожидался, пока я покормлю его, и укладывал обратно в кроватку.
— Маме нужно отдохнуть, — говорил он по вечерам, засучив рукава и кормя нашего капризного Ванюшу с ложки, превращая каждую ложку манной каши в маленькое путешествие.
— Маме нужно отдохнуть, — повторял он, собирая маленького Ваню на прогулку, чтобы я могла не спеша принять ванну или просто посидеть в тишине — хоть полчаса.
— Маме нужно отдохнуть, — убаюкивал он уже подросшего сына, усаживая его на колени и рассказывая сказки, придумывая их на ходу, лишь бы дать мне передышку.
— Маме нужно отдохнуть, — произносил он вполголоса, разбирая с Ваней домашние задания, терпеливо объясняя арифметику, которая ну никак не давалась.
— Маме нужно отдохнуть, — тихо бросил он, когда Ваня, став почти взрослым, вернулся с выпускного и молча прошёл на кухню.
Каждый раз, слыша эти слова, я чувствовала, как внутри поднимается тёплая волна. Сердце сжималось, а глаза предательски увлажнялись — не от горечи, нет, от счастья. Мне хотелось, чтобы мгновения остановились и эта любовь длилась вечно.
А потом наступила третья глава любви. Когда слово «мама» в его устах сменилось на «бабушка».
— Бабушке нужно отдохнуть! — смеялся он, когда наш внучок, оставшись у нас на выходные, начинал хныкать и звать маму с папой. И тогда он снова напевал ту же колыбельную, но уже другому малышу.
— Бабушке нужно отдохнуть, — подмигивал он, собирая удочки и уводя внука с Ваней на ближайший пруд.
— Бабушке нужно отдохнуть, — ласково говорил он, протягивая внуку наушники, чтобы тот убавил громкость мультиков.
Он не успел увидеть внучку. Ушёл слишком рано, слишком тихо. Дети забрали меня к себе — не хотели, чтобы я жила одна в нашем пустом доме.
И вот, когда я впервые взяла на ручки крошечную Лизу, сдержаться не смогла — разревелась. Мне почудилось, будто он стоит за спиной и говорит:
— Бабушке нужно отдохнуть…
Я даже обернулась. Глупая надежда… А вдруг?
Поздно вечером, когда дом уже погрузился в сон, из гостиной донёсся шёпот. Голос моего Ванюши, уже взрослого:
— Спи, солнышко, спи… Маме нужно отдохнуть…
Я приоткрыла дверь и увидела, как он качает свою дочь, напевая ту самую колыбельную. Ту, что когда-то пел ему его отец.
Его больше нет. Но слова «маме нужно отдохнуть» остались. Они живут в нашем сыне. В его детях. И в памяти, которую не размыть годами.
