Боюсь остаться в старости никому не нужной…
Мой сын женился десять лет назад. С тех пор он с женой и дочкой ютятся в тесной однушке. Семь лет назад Ваня купил участок за городом и начал потихоньку строить дом. Сначала было долгое затишье. Через год поставили забор и залили фундамент. Потом снова тишина — денег не хватало. Так и тянулось всё это время: медленно, трудно, но он копил на стройматериалы, не опускал руки.
За все эти годы успели лишь первый этаж возвести. А мечтают о просторном двухэтажном доме, где место найдётся и для них, и для меня. Сын у меня добрый, всегда твердил: «Мама, ты с нами будешь жить, у тебя своя комната будет». Чтобы вложиться в стройку, они даже поменяли двушку на однушку, а разницу в рублях пустили на дом. Но теперь им тесно, особенно с маленькой Настенькой.
Каждый их приезд ко мне превращался в разговоры о стройке. Рассказы, где будет кухня, как утеплят стены, какая проводка нужна… Слушаю их, а на душе тоска. Ни слова о моём здоровье, ни вопроса, как я себя чувствую — одни стены, трубы, да крыша.
И вот однажды я прямо спросила:
— Так что, мне квартиру продавать?
Они обрадовались. Засуетились, стали взахлёб рассказывать, как заживём вместе. Только я смотрела на невестку и понимала — под одной крышей с ней мне не выжить. Она меня терпеть не может, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сказать лишнего.
Но сердце болит за сына. Он ведь из кожи вон лезет, бьётся. Построит он этот дом лет через десять, если не помочь. Я и правда хочу ему облегчить жизнь. Но я спросила главное:
— А жить мне где?
Ответ пришёл сразу. Невестка, всегда готовая с «гениальными» идеями, выдала:
— У вас же дача есть, вот и поживёте там. Тихий воздух, покой, никому не мешаете.
Дача есть. Но это старый деревянный дом, ему уже полвека. Без отопления. Летом туда, конечно, можно на выходные съездить, яблочко сорвать. А зимой как? Дрова колоть? По сугробам в уличный туалет бегать? У меня ноги уже не те, давление скачет. Я боюсь туда одна ездить, а они мне там зимовать предлагают?!
Попыталась объяснить:
— Там же холодно, удобств никаких, печка старая.
А в ответ:
— Люди в деревнях как-то живут, и ничего, не мёрзнут.
Вот так. Даже не предложили пожить у них, пока дом достроят, не сказали, что буду рядом. Только: «Продавайте квартиру — стройка встала!»
А недавно случайно услышала, как невестка с матерью по телефону обсуждала:
— Её бы к соседу отправить, пусть вдвоём коротают дни. А квартиру поскорее продать, пока не передумала.
У меня в глазах потемнело. Вот как. Уже и судьбу мою решили. А я-то думала, что у меня хоть комната в доме будет. А они — к соседу, да и ключи им от моей квартиры…
Хожу я к соседу, к Николаю Петровичу. Он вдовец, одинокий. Чаёк попьём, о старине поговорим. Но жить с ним?! Да ещё по их указке? Это унижение.
Сижу, размышляю: может, и правда квартиру продать? Деньги в дом вложить, Ване помочь. А вдруг он потом угол мне выделит? А вдруг не забудет мать?
Но потом взгляну на невестку, её слова вспомню… И страх подкатывает: а если потом на порог выставят? А если снова на дачу отправят со словами «спасибо за помощь»?
Мне скоро семьдесят. Не хочу на улице оказаться. Не хочу быть беспомощной старухой, которую как собаку гоняют. Не хочу умереть в холодной даче под дырявым одеялом, с мышами под полом. И уж точно не хочу быть обузой сыну и его жене.
Я просто хочу встретить старость в покое. В своём жилье. В своей постели. Где я знаю каждую вещь. Где мне не страшно закрыть глаза.
Я мать, да. Но я тоже человек.
