Никогда не жила со свекровью — и не позволю невестке хозяйничать в моём доме
Мне пятьдесят шесть, и я довольна своей жизнью. После развода с мужем я поняла: душевный покой дороже всего. Сейчас я живу с мужчиной, нам хорошо вместе, но в ЗАГС мы не спешим — не хотим проблем с наследством. Живём в его доме под Москвой, а моя московская квартира остаётся моей. Она уютная, родная — с любимым диваном, сборником рецептов и запахом свежесваренного кофе. Иногда я туда наведываюсь, если дела вызывают в город. Но большую часть времени провожу за городом, в тишине, среди леса.
У меня есть сын — Денис, ему двадцать три. Живёт в моей московской квартире. Денег с него не беру, коммуналку плачу сама — не хочу давить, пока он встаёт на ноги. Работает, вроде старается. Но, как выяснилось, мои представления и его поведение — две разные вещи.
Весной я почти не появлялась в городе. Работала удалённо, общалась с клиентами по видеосвязи. Всё было спокойно. Пока однажды не вызвали в офис — срочно подписать документы. Предупреждать сына не стала — думала, заскочу на ночь, утром разберусь и уеду обратно.
Но когда открыла дверь, на пороге меня встретила… незнакомка. Девушка в моём халате, с мокрыми волосами — только из душа. Мы замерли, уставившись друг на друга.
— Ты кто и что делаешь в моей квартире? — спросила я, сдерживая гнев.
Она заёрзала, начала бормотать что-то про Дениса, мол, «он разрешил». Оказалось, мой сын привёл свою возлюбленную жить в мою квартиру, пока я, по его мнению, «всё равно на даче». Даже не спросил. Решил, раз мамы нет — можно устраивать здесь свой быт.
А вокруг — мои вещи. Одежда, документы, книги, косметика. И никого это не смутило! Девушка вела себя как хозяйка: сушила волосы, гремела посудой, копошилась в холодильнике, даже чаю не предложила. Я стояла в коридоре, чувствуя, будто меня вычеркнули из собственного дома.
Решила дождаться Дениса.
Когда он пришёл, я не кричала. Просто сказала:
— Сын, нотации тебе читать не буду. Но запомни: невесток в своём доме я не потерплю. Хочешь семью — ради Бога. Но заводи её в своём жилье. Собирай вещи и съезжайте. Где будете жить — ваши проблемы.
Он попытался оправдаться:
— Мам, ты же здесь не живёшь! Ты сама говорила, что квартира будет моей и Леры!
— После моей смерти — да, — ответила я. — Но пока я жива — это мой дом. Я хочу заходить сюда, когда захочу, без нежданных гостей в халатах. И уж точно не собираюсь подстраиваться под чьи-то отношения.
Денис ушёл. С Лерой. Сняли квартиру. Дуется. Не звонит. Говорят, она теперь возмущается, что у меня «тяжёлый нрав» и я «разрушила их семейный очаг». Меня это забавляет. Я сама не жила со свекровью и не позволю чужой женщине распоряжаться в моём доме.
Да, я люблю сына. Но любовь — не повод терпеть всё. Мой дом — моя крепость. Я слишком много прошла, чтобы теперь отдавать последнее убежище тем, кто считает, что им «положено».
Пусть учатся жить самостоятельно. Пусть платят за аренду, считают рубли, моют посуду, стирают носки и разбираются с квитанциями. Это и есть взрослая жизнь. А я… я хочу тишины. Хочу приходить домой и знать, что мне не придётся делить ванную с чужим бельём или слушать, как на моей кухне перемывают мне косточки.
Мне не стыдно за свой выбор. Я заслужила право на покой. И в моём доме не будет ни невесток, ни зятьёв.