Я сидела в гостиной, обхватив себя за плечи, когда в дверь вошла моя дочь Анастасия с женихом. В её глазах читалось разочарование, даже злость — взгляд, знакомый мне до боли, но в тот вечер он казался чужим. Будто передо мной стояла не родная кровь, а посторонний человек с ледяным тоном.
— Мама, ты должна понять, — голос дрожал, но не от слёз, а от ярости. — Это мой главный день. Как ты можешь мне отказывать?
Я молчала. В груди щемило, будто что-то рвалось изнутри. Я ведь правда хотела помочь… но не могла.
— Настенька, родная… — прошептала я. — Ты знаешь, как мне трудно. Пенсии едва хватает на жизнь. Я не потяну такое…
Она вспыхнула, как спичка.
— Не потянешь? А где твои накопления? Где деньги, что копила все эти годы? Ты вообще задумывалась о моём будущем?
Анастасия и её Дмитрий задумали шикарную свадьбу. Ресторан в центре Москвы, банкет на сотню гостей, платье за триста тысяч рублей, оркестр, съёмка на трёх камер… Это был их праздник мечты. Но не мой.
— Я всю жизнь работала ради тебя, — голос сорвался. — Когда отец ушёл, тебе было десять. Я поднимала тебя одна — без помощи, без выходных. Ради тебя я забыла про себя.
— А теперь забываешь про меня. Именно тогда, когда я нуждаюсь, — холодно бросила она. — Спасибо, мама. Всё ясно.
После этого она пропала. Мои звонки оставались без ответа, сообщения — короткие, без души. Будто писала чужой человек.
А потом был день свадьбы. Меня не позвали. Узнала от соседки, показавшей фотографии в соцсетях. Блеск, улыбки, шампанское. А я… сидела на кухне. В стоптанных тапочках, с остывшим чаем.
Смотрела на снимки — и сердце ныло. Не от зависти. От боли. От осознания: я, отдавшая ей всё, оказалась ненужной. Всего за одно: «Прости, не могу».
Вспоминала ночи у её кровати во время болезни. Как брала подработки, чтобы купить ей новые сапоги. Как копила на её курсы. Как отказывала себе в лекарствах, но вела её в Большой театр. А теперь — я лишняя. Мать, не сумевшая оплатить свадьбу, — уже не мать.
Дмитрий тоже исчез. Ни звонка, ни слова. Будто я — пятно на их новой, блестящей жизни.
Прошёл год. Я всё так же одна. Иногда вижу их — Анастасия сияет, держась за руку мужа. Хочется подойти, сказать: «Я люблю тебя». Но боюсь её взгляда. Потому что однажды он разбил меня.
Деньги — не главное. Но для неё они оказались важнее. И я до сих пор не понимаю: почему одно «нет» перечеркнуло двадцать пять лет «да»?
Люди твердят: «Она одумается». А если нет? Если навсегда решит, что я предала её в самый важный момент?
Не знаю, сколько мне осталось. Но знаю точно: я не разлюблю её. Даже если она больше не хочет быть моей дочерью.
Но ночью, глядя в потолок, я всё чаще спрашиваю себя: материнская любовь — это награда… или крест, который однажды станет невыносимым?