— Ну и где они? — Арина озабоченно заглянула на кухню, потом в зал. Тишина. В квартире стояла непривычная пустота, от которой на душе скребло.
С утра всё шло наперекосяк. Мама — суровая, непреклонная, с взглядом, способным прожечь насквозь, и бесконечными придирками. Муж — угрюмый, как ноябрьское небо, и глухой к любым намёкам. Взяли маму «на пару дней» — так она и осталась. Уже три недели.
— Мам! Витя! — громко крикнула Арина. Никого. Сердце ёкнуло.
Она накинула куртку и рванула в гараж — там её муж обычно прятался, спасаясь от быта за восстановлением бабушкиного комода. Дверь была приоткрыта, и оттуда доносился оживлённый разговор.
— Если шкурить аккуратно, лак не пойдёт пузырями, — говорила мама. И голос у неё был непривычно мягкий, будто тёплый плед.
— Я обычно первый слой делаю жидким, — отвечал Виктор. — Дерево лучше пропитывается.
Арина замерла на пороге, боясь спугнуть это хрупкое перемирие. Перед ней сидели два вечных оппонента — её мать и муж — и вместе возились с рамой от старого зеркала. На маме фартук в пятнах краски, у Вити в руках кисть и наждачка.
— Ну надо же, — прошептала Арина и пристроилась в углу, наблюдая.
Несколько недель назад она уговорила мужа: маме негде жить — в её пансионате начали ремонт. Переселят, но ненадолго. Мама тогда твёрдо заявила: «Поеду к дочери. И помогу, и не буду обузой».
Витя обрадовался несильно. Он и раньше давал понять: с тёщей у них отношения — как лёд и пламень. Она — принципиальная, с характером стального прута. Он — терпеливый, но злопамятный, как кошка.
Первые дни прошли в мелких стычках: то чашку не туда поставил, то носки не так развесил, то дверью хлопнул — как по нервам. По вечерам Арина выслушивала их молчаливые претензии. Два лидера под одной крышей — что может быть хуже?
Она боялась, что брак треснет по швам.
А теперь — они сидят за одним столом. Оказалось, мама в молодости работала на мебельной фабрике. А Витя — самоучка, который всегда мечтал поучиться у мастера.
— У вас рука твёрдая, — сказал он. — Не у каждого так получается.
— А ты смышлёный, — ответила мама. — Чутьё есть.
Потом они вместе ставили чайник, достали из шкафа банку малинового варенья, и Арина не выдержала:
— Вы клоны, что ли? Где моя настоящая мать?
Мама фыркнула:
— Просто раньше не о чем было говорить. А теперь нашлось общее дело. Я-то думала, он руки-крюки. А он, гляди, золотые!
Витя рассмеялся:
— А я думал, вы меня на дух не переносите.
— Не переношу лентяев. А ты, выходит, не лентяй.
Арина молча смотрела на них. И вдруг улыбнулась.
Поздним вечером, уже лёжа в постели, Витя прошептал:
— Спасибо, что мама с нами. Не думал, что мы сойдёмся.
А утром мама объявила:
— Решила. В пансионат не вернусь. Останусь здесь. Помогу вам мастерскую открыть.
Арина и спорить не стала. Когда два упрямых человека, которые раньше не могли и пяти минут провести без претензий, вдруг находят общий язык — это не проблема. Это подарок.
И, может быть, в этом доме снова станет уютно. Даже по-настоящему тепло.
