— И где же они? — Алина беспокойно оглядела кухню, затем гостиную. Тишина. В доме было непривычно пусто и тревожно.
С самого утра всё шло наперекосяк. Мать — властная, непреклонная, с тяжёлым взглядом и бесконечными придирками. Муж — угрюмый, раздражённый, будто не слышащий её просьб. Жить вместе с матерью они согласились «на пару дней». Прошло три недели.
— Мама! Игорь! — позвала она громче. Тишина. Сердце сжалось.
Накинув пальто, Алина выбежала во двор, к сараю, где её муж обычно коротал время, спасаясь от быта — мастерил что-то из дерева. Дверь была приоткрыта, и оттуда доносились спокойные голоса.
— Если грунтовать правильно, краска ляжет без разводов, — говорила мать. Голос её звучал неожиданно мягко.
— Я обычно первый слой развожу наполовину, — отвечал Игорь. — Так дерево лучше пропитывается.
Алина замерла на пороге, будто боясь спугнуть это хрупкое перемирие. Перед ней было невероятное: её вечно конфликтующие мать и муж сидели рядом и вместе реставрировали старый комод. На матери — заляпанный краской передник, в руках у Игоря — кисть и наждачная бумага.
— Вот это да, — прошептала Алина и неслышно присела в уголке, наблюдая.
Три недели назад она настояла: мать переедет к ним. В доме престарелых, где та жила после смерти отца, начался ремонт. Обещали временно переселить. Но мать твёрдо заявила: «Лучше к дочери. И помогу, и не буду обузой».
Игорь был против. Он никогда не скрывал: тёща ему — как кость в горле. Слишком разные. Она — резкая, бескомпромиссная, с железными принципами. Он — терпеливый, но злопамятный.
С первых же дней начались стычки: то ложки не там лежат, то рубашка не так висит, то дверь хлопнул громче, чем надо. По вечерам Алина выслушивала их претензии втихомолку. Двое сильных, упрямых людей, привыкших командовать, — под одной крышей.
Она боялась: семья не выдержит.
А теперь — они сидели за одним столом. Оказалось, в молодости мать работала на мебельной фабрике. А Игорь — самоучка, мечтавший когда-то найти наставника.
— У вас твёрдая рука, — сказал он. — Не каждый мастер так сможет.
— А у тебя дар, — ответила мать. — Чутьё есть.
Потом они вместе ставили чайник, достали из буфета баночку малинового варенья, и Алина не выдержала:
— Вы что, подменили мою мать?
Мать фыркнула:
— Раньше не о чём было говорить. А теперь — дело общее нашлось. Я-то думала, он руки из жопы растут. А он, гляди, как вещи делает!
Игорь рассмеялся:
— А я думал, вы меня на дух не переносите.
— Не переношу дураков. А ты, выходит, не дурак.
Алина молча смотрела на них. Потом улыбнулась.
Поздно ночью, уже в постели, Игорь прошептал:
— Спасибо, что мама с нами. Не думал, что мы сойдёмся.
А утром мать объявила:
— Решила. В дом престарелых не вернусь. Останусь тут. Помогу вам мастерскую открыть.
Алина не стала спорить. Когда двое, ещё вчера едва выносившие друг друга, начинают понимать и уважать — это не беда. Это чудо.
И, может, в этом доме снова станет уютно. Даже счастливо.
