Сёстры, которых предало родство
Всегда считала, что семья — это крепость. Что родная сестра первой подставит плечо, когда все остальные отвернутся. Оказалось, зря. Самое горькое предательство пришло не от посторонних. Оно пришло от Алевтины. От моей же кровиночки.
Мы были разными, как день и ночь. Я — старшая, серьёзная, рассудительная, с головой на плечах. Она — младшенькая, ветер в голове, с норовом. В детстве я её выручала: перед родителями прикрывала, из передряг вытягивала, с домашкой помогала. Потом — с институтом, с работой. А главное — с жильём.
Квартира, где мы обе выросли, осталась после родителей. Трёшка в центре Москвы — наследство нехилое. Документы были на мне, но я никогда не считала её только своей. Мы с Алей договорились: пусть она живёт, пока замуж не выйдет, а я пока съемное возьму, чтобы не мешать. Мне тогда предложили хорошую должность в соседнем округе, и я подумала — ладно, пусть. Вернусь позже. Всё-таки семья.
Но «позже» затянулось на годы. Аля вышла замуж, родила, потом развелась. Потом привела нового кавалера. Когда я намекала, что хочу назад, она отмахивалась:
— Да брось, тебе же одной много места! А нам с Васей и так тесновато…
И всё это — с сахарной улыбкой. А когда я спросила прямо, вдруг заявила:
— Вообще-то квартира и моя тоже. Мы тут обе росли. И мама всегда говорила — всё пополам. Просто ты бумаги первой подписала.
Это был нож в спину. Я никогда не жадничала. Но услышать такое… от Алевтины?
Подала в суд. Через месяц — повестка: встречный иск. Она наняла адвоката. Подняла старые расписки, нашла «свидетелей». Доказывала, что я якобы обещала «уступить» ей жильё. Даже подделала какие-то письма, где будто бы я от квартиры отказывалась. Тогда я впервые осознала — сестры больше нет.
Суд длился полгода. Я доказывала очевидное. А Аля ходила с сыном и твердила: «Я просто ребёнка защищаю». Как будто я не тётка этому пацану, а злейший враг.
Когда суд решил в мою пользу, радости не было. Только пустота. Вернулась в свою квартиру — а там всё чужое: мебель, обои, даже воздух. Будто я гость в доме, где когда-то жила.
Через два дня курьер принёс письмо. От Алевтины. Одна строчка: «Ты проиграла не суд — ты проиграла семью».
И знаешь, что обиднее всего? Она права. Семью я и правда потеряла. Но не потому, что жаждала денег или метров. А потому, что однажды решила постоять за своё. И тогда поняла: родная кровь — ещё не гарантия родства. Иногда сестра оказывается хуже чужого человека.
