— Ой, Лена, здравствуй! К маме пришла? — крикнула соседка с балкона, поправляя платок.
— Здравствуйте, Марфа Степановна. Да, к маме.
— А ты бы поговорила с ней, — вздохнула женщина, понизив голос. — Совсем она, бедняжка, после развода с головой дружбу потеряла.
— В каком смысле? — Елена нахмурилась.
— Да я по ночам плохо сплю, вот и вижу. Сегодня под утро такси подъехало — твоя мать выходит. И вид… мягко говоря, не парадный. Да ещё, кажется, с горячительным. Весь дом уже судачит. В её-то годы! И зачем она твоего отца выставила? Ну, погрешил человек, но кто без греха? Столько лет вместе — теперь одиночество коротать?
— Спасибо, Марфа Степановна, — пробормотала Лена, сжимая сумку. — Разберусь.
Дома всё было как обычно, только мать, Надежда Петровна, встречала её не в застиранном фартуке, а в стильном платье, с ярким маникюром и укладкой. На столе — свежая выпечка, но Лена знала: мать её не пекла.
— Ну как, Сашка? — спросила мать, разливая чай.
— Всё в порядке, — ответила Лена, цедя слова. — А у тебя?
— Замечательно! Вчера с подругами в ресторане гуляли. Танцы, музыка… Давно так не веселилась!
— Марфа Степановна уже доложила, — хмуро перебила дочь. — Говорит, тебя в пять утра привезли, и ты… ну, не совсем в себе была.
Мать рассмеялась:
— Ну а что ты хотела? В ресторане минералку пить?
— Мам, тебе не кажется, что это перебор? — вырвалось у Лены.
— Что именно?
— Да в твоём-то возрасте! Танцы, рестораны… Ты же скоро бабушкой станешь! Как я тебя к свёкру представлю?
— Я — женщина, которая наконец дышит полной грудью, — спокойно ответила мать. — И не намерена вязать носки до гроба только потому, что кому-то так удобнее.
— Но вы с отцом столько лет вместе! — воскликнула Лена.
Надежда Петровна опустила чашку.
— Твой отец выбрал другую. Это не ошибка — это предательство. А я выбрала себя. Я тридцать лет была тенью — хватит.
— Но тебе же…
— Пятьдесят? Ну и что? Разве счастье имеет срок годности?
Лена замолчала, поняв, что перешла границу.
— Прости… Я просто переживаю.
— Если тебе стыдно за мою новую жизнь — я не приду на свадьбу. Но запомни: я не надену бабушкину шаль и не сяду в уголок. Я буду петь, смеяться и, возможно, даже кокетничать. Потому что мне это нравится.
— Мам…
— Марфа Степановна не одобряет? Пусть. Зато я наконец живу.
Вечером Лена рассказала всё Саше.
— Я не знаю, как к этому относиться…
— Да брось, — засмеялся муж. — Твоя мать — героиня. Разбитое сердце не сломало её — оно её разбудило.
В выходные Лена набрала номер.
— Мам, давай сходим в баню, а потом в тот твой ресторан?
— Не стыдно будет?
— Скажу, что ты моя крестная, — улыбнулась Лена.
— Тогда договорились. Но предупреждаю: домой рано не уйдём.
В тот вечер Лена поняла главное: быть собой — это не стыдно. А счастье не измеряется годами на календаре.
