Свекровь забрала всё, даже самовар! Драматические истории из жизни
Евдокия боролась, пока свекровь не перешла все границы, вымогая деньги и вещи. Узнайте, как она отстояла свою семью и обрела свободу!
В тихом городке под Воронежем, где вьюги выстукивают ритмы по старым заборам, Евдокия и её муж Фёдор пытались строить свою жизнь. Но тень свекрови, Марфы Степановны, нависала над ними, как тяжёлое осеннее небо.
— Какой у вас электрический чайник красивый! Такой бы мне в дом, — с притворной улыбкой сказала Марфа Степановна, бросая взгляд на сына с той самой интонацией, от которой у Фёдора сводило живот.
— Мам, мы его подбирали под кухню, он у нас в стиле. У тебя же старина, дерево, он не впишется, — попытался отшутиться Фёдор, но уже понимал, что чайник скоро переедет к матери.
Марфа Степановна была женщиной, которая брала своё без разговоров. Новый мультиварка, дорогая сковорода или даже коврик у двери — стоило ей сказать «нравится», и Фёдор, как послушный сын, тут же вручал ей желаемое.
— Ты себе новый купишь, сынок, а я на пенсии, сама не потяну. Сколько я в тебя вложила, всю жизнь тебе отдала! Ты же мать любишь, а я тебя как люблю! — Марфа Степановна умела говорить так, что возразить было невозможно. Её слова, словно тёплый дождь с градом, пробирали до костей, и Фёдор сдавался.
Он никогда не спорил с матерью. Даже если она не включала подаренные вещи, он не переживал: «Пусть лежит, вдруг пригодится». Как можно было отказать женщине, которая без устали напоминала о своих жертвах?
Фёдор вырос в семье, где мать была главным законом. Бюджет в институт ему не светил, и Марфа Степановна записала его на платное отделение по бухгалтерии.
— Это надёжно, сынок! Будет стабильность, как у всех нормальных людей, — твердила она.
Но уже на втором курсе Фёдор понял, что цифры — не его. Он мечтал о фотографии, о творчестве, но когда позвонил матери поделиться сомнениями, услышал:
— Я уже половину обучения оплатила! Ты что, раньше не думал? Я вон на двух работах кручусь, чтобы ты учился, а ты мне такие вещи рассказываешь? Доучишься, а потом пойдёшь к дяде Васе на практику, я договорилась.
Дядя Вася, приятель матери, сидел в бухгалтерии местного завода. После пар Фёдор ехал к нему, слушая бесконечные байки и лишь изредка — про дебет с кредитом.
— Мам, я больше так не могу, это не моё, — осмелился он через пару месяцев.
Но к тому времени в его жизни появилась Евдокия. Девушка с филфака покорила его своей искренностью и мечтами. Они начали встречаться, и Евдокия хотела не только зубрить лекции, но и гулять по скверам, кататься на санках, пить чай с вареньем в столовой. Фёдор, увлечённый романом, стал пропускать практику, спал на парах, и дядя Вася не замедлил пожаловаться Марфе Степановне.
— Я всё для тебя делаю, а ты как отблагодарил? Из института вылетишь, учёбу завалишь, ещё и с девчонкой вечерами шатаешься! — гремела мать. — Договорились, будешь работать на полставки, деньги мне отдавать. Ты цены в магазинах видел? Никаких гулянок!
Фёдор молча согласился. Он оставлял немного на свидания с Евдокией, а остальное отдавал матери. Марфа Степановна при этом вздыхала:
— Пора бы тебе на свои жить. Мне же тоже хочется пожить, пенсия не за горами, здоровье хромает. Не хочешь, чтобы мать рано ушла? Ты же меня любишь, я знаю.
После выпуска Марфа Степановна сделала молодым сюрприз. Она вручила им ключи от квартиры со словами:
— Вот, живите, наслаждайтесь!
Евдокия не могла поверить, Фёдор обнял мать, назвав её святой.
— Всё для вас копила, всё для вас, — гордо сказала свекровь.
Но квартира оказалась старой однушкой с облупленными обоями. Евдокия, однако, не унывала:
— Сделаем ремонт, обживёмся, будет уютно!
Но радость быстро кончилась. Марфа Степановна жила через двор и всё чаще просила Евдокию «сбегать за хлебом», «протереть холодильник» или «разобрать шкаф». Евдокия, хоть и уставала после работы, соглашалась. Но последняя просьба свекрови её потрясла.
— Надо бы мне новый шкаф в комнату, а старый разберём, денег не потратим. Повезло мне с тобой, Евдочка, руки у тебя золотые, — сказала Марфа Степановна с ухмылкой.
— Мне не трудно, но у нас с Фёдором на выходные планы. Я и так каждый вечер к вам хожу, — попробовала возразить Евдокия.
— То есть как? Я сына вырастила, квартиру вам дала, а ты из-за мелочи жадничаешь? — свекровь пошла в атаку.
После этого случая Марфа Степановна перестала просить о помощи. Евдокия вздохнула свободнее, надеясь, что всё устаканится. Но вскоре Фёдор огорошил её:
— Маму надо в санаторий отправить, путёвки дорогие. У тебя же зарплата приличная, поможем? Я тебе потом переведу, — заявил он.
Евдокия вдруг поняла, почему она одна платит за еду, бензин и коммуналку. Она думала, Фёдор копит на дачу или отпуск, но оказалось, деньги уходят матери.
— Она сама не хотела помогать! Мама нам квартиру дала, считай, ипотеки избежали, — парировал Фёдор, когда Евдокия завела разговор.
— Может, лучше ипотеку взять? Выплатим за несколько лет, а твоей маме ты до гроба будешь платить? — предложила Евдокия.
Но Фёдор не слушал. Евдокия чувствовала, что их семья трещит под напором свекрови.
Когда Марфа Степановна пришла в гости и прихватила новенький чайник, который молодые с трудом подобрали под цвет кухни, Евдокия не выдержала.
— И как нам теперь чай заваривать? — бросила она Фёдору.
— Я принесу старый с работы, а новый потом купим. Что я, маме должен был отказать? — ответил он.
— А если ей наш диван понравится, тоже отдашь? А телевизор? — Евдокия была на пределе.
— А то, что ты в квартире мами— А то, что ты в квартире маминой живёшь, не считается? — парировал Фёдор.
