Марина уже собиралась отправиться в царство сна, как вдруг — стук в дверь. Недовольно накинув старенький халат, она подошла и приоткрыла. На пороге стоял он — её бывший муж Виктор.
— Ты? — выдохнула она, прищурившись. — Чем обязанa?
— Надо поговорить. Впустишь? — фальшиво улыбнулся он. — Всё-таки это и мой дом тоже.
Марина нехотя посторонилась. Виктор вошёл, прошёлся по гостиной, плюхнулся на диван и окинул взглядом обстановку.
— Ничего не меняется, — буркнул он. — Ни ремонта, ни уюта. Как будто с прошлого визита минуло всего полчаса.
— Меня всё устраивает. Ты что, с инспекцией пришёл? Или собрался спонсировать новые обои?
Она давно перестала подбирать слова. Раньше — да, терпела, сглаживала углы, молчала в ответ на уколы. Но теперь? Они стали чужими, если не сказать хуже. Да и дочь их, Даша, уже взрослая — живёт отдельно и не особенно стремится к общению.
— Пахнет вкусно, — неожиданно заявил Виктор. — Ужин готовишь? Угостишь?
Марина усмехнулась. Она знала, что три месяца назад он расстался с новой женой — той самой Инной, ради которой полтора года назад ушёл из семьи.
…Тот вечер до сих пор стоял перед глазами. Виктор пришёл с работы, молча начал собирать чемодан.
— Всё, ухожу, — бросил он. — Уже давно встречаюсь с другой. Ты знала, просто делала вид, что не замечаешь. Мне надоело.
Марина тогда застыла, не веря своим ушам. Но она знала. Инна, двадцатилетняя практикантка из его офиса, моментально затуманила ему рассудок. Подруга, работавшая в той же компании, давно всё ей рассказала. Но Марина, стиснув зубы, решила не разрушать семью ради мимолётного увлечения. Думала — остынет. Не остыл.
Виктор ушёл, снял квартиру и подал на развод. Как “благородный” мужчина, отказался от своей доли в общей квартире.
— Живи с Дашей. Мне ничего не нужно, — заявил он тогда.
Марина рыдала ночами. Пыталась уговорить его вернуться. Но он был холоден и самодоволен.
— Я, наконец-то, счастлив, — отвечал он. — Это настоящее. А у нас — пустота.
В те тяжёлые дни её поддержала только свекровь, Галина Степановна. Она уже тогда болела, и Марина помогала ей, как могла: водила по врачам, закупала лекарства, убиралась. Виктор же появлялся редко — у него теперь была “другая жизнь”.
Галина Степановна полностью встала на сторону Марины. Сыном разочаровалась, видеть его не хотела. А потом её не стало. Марина была рядом до конца, организовала похороны. Виктор пришёл только попрощаться.
Через пару недель после похорон он узнал о завещании. Мать оставила квартиру… не ему, а Марине.
— Ты втерлась ей в доверие! Ухаживала, притворялась святой! Лицемерка! — орал тогда Виктор.
Марина молчала. Это было решение свекрови. Она не просила и не требовала. Просто была рядом. А теперь — вот она, справедливость.
— Зачем пришёл? — вернулась она в реальность, наблюдая, как Виктор копается в её прошлом, сидя в гостиной.
— Поговорить, — бодро ответил он. — О жилплощади.
Всё ясно, подумала Марина. Никаких раскаяний, сожалений, разговоров о дочери. Только квадратные метры и его личный комфорт. Его всегда волновало только одно — собственное удобство.
— Я же сказала: можешь жить в квартире Галины Степановны сколько угодно. Продавать её не собираюсь.
— Меня это не устраивает! — скривился он. — Не хочу жить на птичьих правах. Мне нужна своя квартира.
— Так купи. Никто тебе не мешает, — спокойно ответила Марина.
— Куплю, — ухмыльнулся он. — Но сначала продадим эту квартиру! И поделим пополам.
Марина медленно подняла взгляд:
— Не выйдет, Витя. Эта квартира — моя. По дарственной. Уже два года как.
Виктор вскочил.
— Что?! Дарственная?! Ты везде успела! Ты… ты…
— Я просто женщина, которая устала быть запасным аэродромом, — перебила она. — Ты ушёл — так и уходи. А теперь прошу: больше не приходи. И не пытайся давить или шантажировать. Я свободна. И буду счастлива. Без тебя.
Виктор застыл в коридоре, обернулся, криво улыбнулся:
— А ведь ты когда-то любила меня… Какие песни мне пела…
Марина тихо прикрыла дверь и прошептала:
— Тогда я не знала, что такое настоящие чувства. Но теперь обязательно узнаю. Всё впереди.
И впервые за долгое время ей стало по-настоящему легко.
