Любовь не на птичьих правах
Лариса задернула шторы, собираясь лечь, когда в дверь резко постучали. Вздохнув, она накинула растрёпанный халат и нехотя приоткрыла. На пороге стоял тот, кого она не ждала — бывший муж Артём.
— Ты? — выдохнула она, прищурившись. — Тебе чего?
— Надо поговорить. Впустишь? — он растянул губы в неестественной улыбке. — Всё-таки не посторонний же.
Лариса молча отступила. Артём прошёлся по гостиной, развалился на диване и окинул комнату оценивающим взглядом.
— Ничего не поменялось, — проворчал он. — Те же обои, тот же бардак. Будто не прошло ни дня.
— А мне и так сойдёт. Пришёл проверять ремонт или деньгами помочь решил?
Она больше не боялась его. Раньше — да, глотала обиды, стискивала зубы, молчала. Но теперь? Они были чужими людьми, а то и хуже. Их дочь, Света, уже выросла, уехала в Питер и звонила раз в месяц.
— Пахнет борщом, — внезапно сменил тему Артём. — Угостишь?
Лариса усмехнулась. Она знала — три месяца назад он расстался с той самой Алёнкой, ради которой сбежал из семьи полтора года назад.
…Тот вечер врезался в память как нож. Артём вернулся с работы, молча начал скидывать вещи в чемодан.
— Всё, ухожу, — бросил он. — У меня другая. Ты знала, но делала вид. Надоело.
Лариса тогда окаменела. Но да, знала. Алёнка, практикантка из его банка, двадцать лет, юбка выше колен. Подруга-бухгалтерша шептала: “Ты только посмотри, как она на него косится!” Но Лариса сжала кулаки и промолчала — думала, одумается. Не одумался.
Он снял хату на окраине и подал на развод. “По-честному” отказался от доли в квартире:
— Живите со Светкой. Мне ничего не надо.
Лариса рыдала в подушку. Звонила, умоляла вернуться. Но он фыркал в трубку:
— Я счастлив. У нас с тобой — пустота.
Тогда её поддержала только свекровь, Анна Семёновна. Больная, еле ходила. Лариса возила её по клиникам, готовила, убиралась. Артём появлялся редко — “новая семья”.
Анна Семёновна презирала сына. А потом её не стало. Лариса организовала похороны, не спала трое суток. Артём пришёл только на отпевание.
Через неделю он узнал про завещание. Квартиру в центре мать оставила… Ларисе.
— Ты её обдурила! — орал он тогда. — Подлизывалась, как последняя подхалимка!
Лариса молчала. Она не просила. Просто была рядом.
— Зачем пришёл? — спросила она сейчас, глядя, как Артём ёрзает на её диване.
— Дело есть, — он хитро прищурился. — Про недвижимость.
Всё ясно, подумала Лариса. Ни слова о дочери, ни капли раскаяния. Только квадратные метры.
— Квартира Анны Семёновны — твоя. Живи, пока не надоест.
— Не хочу на птичьих правах! — взорвался он. — Надо продать и поделить!
Лариса медленно подняла глаза:
— Не выйдет, Тёма. Эта хата — моя. По дарственной. Уже три года.
Артём вскочил как ошпаренный.
— Что?! Ты везде успела! Ты…
— Я просто устала быть запасным аэродромом, — перебила Лариса. — Ушёл — так и не возвращайся. И даже не пытайся давить. Я свободна. И буду счастлива. Без тебя.
Он застыл в дверях, обернулся, криво усмехнулся:
— А ведь когда-то ты любила…
Лариса тихо захлопнула дверь и прошептала в щель:
— Тогда я не знала, что такое любовь. Но теперь научусь. Всё только начинается.
И впервые за долгие годы её грудь расправилась — легко, будто сняли тяжёлый камень.
