Катерина уже собиралась лечь спать, когда в дверь раздался настойчивый стук. Неохотно накинув халат, она подошла и приоткрыла. На пороге стоял её бывший муж Дмитрий.
— Ты? — удивлённо выдохнула она, сузив глаза. — Что надо?
— Нужно поговорить. Впустишь? — фальшиво улыбнулся он. — Всё же не чужой тут.
Катерина молча посторонилась. Дмитрий прошёл в зал, устроился на диване, оглядываясь.
— Ничего не меняется, — пробормотал он. — Ни ремонта, ни тепла. Будто время остановилось.
— Меня всё устраивает. Ты что, с проверкой явился? Или решил спонсировать обои?
Она давно перестала подбирать слова. Раньше терпела, сносила колкости, молчала. А теперь — зачем? Они давно чужие, если не враги. Да и их дочь, Марина, уже взрослая — живёт отдельно, родителей навещает редко.
— Пахнет вкусно, — неожиданно сменил тему Дмитрий. — Ужин готовишь? Угостишь?
Катерина хмыкнула. Она знала — пару месяцев назад он расстался с новой женой, той самой Ириной, ради которой бросил семью.
…Тот вечер до сих пор стоял перед глазами. Дмитрий пришёл с работы, молча начал собирать вещи.
— Всё, ухожу, — бросил он. — У меня другая. Ты знала, просто делала вид. Надоело.
Катерина застыла, не веря своим ушам. Но она знала. Ирина, двадцатилетняя стажёрка из его офиса, быстро вскружила ему голову. Подруга, работавшая в той же фирме, рассказала ей всё. Но Катерина, стиснув зубы, решила сохранить семью — думала, одумается. Не одумался.
Дмитрий ушёл, снял квартиру и подал на развод. Как «честный» человек, отказался от своей доли в общей квартире.
— Живите с Мариной. Мне ничего не надо, — заявил он тогда.
Катерина рыдала ночами. Умоляла вернуться. Но он был холоден и самодоволен.
— Я наконец счастлив, — отвечал он. — Это настоящее. А у нас — пустота.
В те тяжёлые дни её поддерживала только свекровь, Татьяна Фёдоровна. Она уже тогда болела, и Катерина ухаживала за ней: возила по врачам, ходила в аптеки, помогала по хозяйству. Дмитрий же появлялся редко — у него «новая жизнь».
Татьяна Фёдоровна полностью приняла сторону Катерины. Разочаровалась в сыне, видеть его не желала. А потом её не стало. Катерина была рядом до конца, занималась похоронами. Дмитрий пришёл только на прощание.
Через две недели после похорон он узнал о завещании. Мать оставила квартиру… не ему, а Катерине.
— Ты втерлась в доверие! Прислуживала, притворялась! Лицемерка! — кричал тогда Дмитрий.
Катерина молчала. Это было решение свекрови. Она не просила и не требовала. Просто была рядом. А теперь — вот итог.
— Зачем пришёл? — вернулась она в реальность, глядя, как Дмитрий сидит в её зале, погружённый в мысли.
— Поговорить, — бодро ответил он. — О жилье.
Всё ясно, подумала Катерина. Ни извинений, ни сожалений, ни разговоров о дочери. Только квадратные метры и свои удобства. Его всегда интересовало лишь одно — собственный комфорт.
— Я же сказала: можешь жить в квартире Татьяны Фёдоровны, сколько нужно. Продавать её не собираюсь.
— Не устраивает! — поморщился он. — Не хочу быть на птичьих правах. Мне нужна своя жилплощадь.
— Так купи. Никто не мешает, — спокойно ответила Катерина.
— Куплю, — усмехнулся он. — Но сначала продадим эту квартиру! И поделим пополам.
Катерина медленно подняла глаза:
— Не выйдет, Дима. Эта квартира — моя. По дарственной. Уже два года.
Дмитрий вскочил.
— Что?! Дарственная?! Ты везде успела! Ты… ты…
— Я просто женщина, которая устала быть запасным вариантом, — перебила его Катерина. — Ты ушёл — вот и живи с этим. А теперь прошу: не приходи больше. И не пытайся давить. Я свободна. И буду счастлива. Без тебя.
Дмитрий замер на пороге, обернулся, криво усмехнулся:
— А ведь ты любила меня когда-то… Какие стихи мне читала…
Катерина тихо закрыла дверь и прошептала:
— Тогда я не знала, что такое настоящие чувства. Но теперь обязательно узнаю. Всё впереди.
И впервые за долгое время её сердцу стало легко.
