**Дневник. Возраст – не приговор: Жизнь в водовороте эмоций**
Галина готовилась к своему шестидесятилетию. Цифра звучала как приговор, и произносить её вслух казалось невыносимым. Раньше шестьдесят считалось началом старости, увядания, а по нынешним меркам – это просто переход в категорию «зрелых». От одной этой мысли сердце сжималось.
Последний раз она так болезненно переживала из-за возраста, когда ей исполнилось тридцать. Тогда казалось, что молодость безвозвратно ушла, оставив лишь слабый отблеск былой свободы. Но сейчас, глядя на своих взрослых детей, Галина лишь с горькой усмешкой вспоминала те переживания.
Она остановилась перед зеркалом в спальне, внимательно разглядывая своё отражение:
— Да вроде ещё ничего, — пробормотала она, поворачиваясь то одним боком, то другим. — Выгляжу на сорок, чувствую себя так же. Ничего не болит, всё в порядке, тьфу-тьфу-тьфу.
Она подмигнула отражению, будто бросая вызов времени, и отправилась выполнять поручение мужа.
Праздновать решили с размахом – в Сочи, в кругу друзей и родни. Галина сначала сопротивлялась – мол, дата не для веселья, а для размышлений. Да и дорого, далеко, хлопотно. Но её протесты утонули в хоре семейного энтузиазма. Муж, Игорь, которого все звали Гошей, поклялся, что всё устроит: от билетов до слайд-шоу под песни Виктора Цоя. Монтаж поручили младшему сыну, а вот фотографии – конечно же, Галине.
Она устроилась на мягком ковре в гостиной, с тяжёлым вздохом открыв старый комод. Снимков осталось не так много – следы нескольких переездов. Детские фотографии почти не сохранились: когда в двадцать с небольшим она уезжала из родной Казани, сентиментальности не было места. Что-то удалось восстановить через родителей, но и у них было немного. Первый брак, развод – оттуда она забрала лишь несколько карточек: свои, детей, друзей. Остальное осталось в прошлом, которое так и не стало реальностью.
Игорь, в отличие от первого мужа, фотографом не был, но за годы совместной жизни снимков всё же накопилось. Потом жизнь закрутилась: телефоны ломались, жёсткие диски устаревали, папки с файлами терялись под непонятными названиями. Альбомы, которые можно было листать, пересматривать, вспоминать, канули в Лету.
Перебирая фотографии, Галина наткнулась на выпускное фото – в том самом платье, что подарили бабушка с дедушкой из Киева. Вот ещё одно – с практики в больнице после третьего курса. А вот – день рождения старшего сына, его сдержанная улыбка и её гордость. И вдруг – снимок, прилипший к другому. Она осторожно отделила его. Сердце замерло. Наталья. Рядом – Галина в сапфировом платье на празднике в честь крестин.
Они не виделись почти тридцать лет.
Наташа появилась в их группе интернов ближе к осени, переведясь с хирургии на терапию. Хрупкая, с короткой стрижкой и огромными глазами, она казалась девочкой, пока не начинала говорить. Тогда все понимали: перед ними не просто умница, а настоящий талант. Приехала из Минска с матерью и мужем – тот был её научным руководителем и старше на десяток лет. Экзамены сдала с первого раза, да так, что ей предлагали любую специализацию. Выбрала кардиологию – престижно, муж рядом. Но через полгода ночных дежурств сдалась и перешла в терапию.
С Галиной они сблизились мгновенно. А когда мать Наташи стала нянчить её сына, они и вовсе стали как сёстры. Учёба подходила к концу, и подруги всё чаще говорили о будущем.
— Может, мне в педиатрию? – размышляла Галина.
— Зачем? – отмахивалась Наташа. – Ещё три года учиться, а потом ждать пациентов. А терапевт – сразу в дело, все дороги через тебя!
В итоге Галина осталась в терапии, а Наташа ушла в эндокринологию. И уехала в Москву.
У Наташи была идеальная семья: мать, муж, младшая сестра – все её обожали. Но одного она не могла добиться – ребёнка. Годы попыток, слёз, клиник. И вдруг – чудо. Дочка родилась прямо перед выпуском. Наташа решила остаться в Москве, среди своих.
Расставание было тяжёлым. Подруги часто созванивались, мать Наташи хватала трубку, спрашивая про «моего крошку» – сына Галины. Но время шло, звонки становились реже, жизнь разводила их всё дальше. И вдруг – приглашение на крестины.
Наташа с восторгом описывала торжество: платье за триста тысяч, стилист из Милана, причёски за пятнадцать тысяч – и это в конце девяностых! Галина запаниковала, но её парикмахерша Лена успокоила:
— Волосы у тебя отличные. Щётка, фен, лак – и будешь королевой.
На распродаже Галина купила сапфировое платье с открытой спиной, костюм для Игоря, огромный чемодан и крем-автозагар. Загорать было некогда, а её бледная кожа для южного солнца не годилась.
Прилетели в пятницу ночью. В субботу – прогулка по Москве. Галина надела удобные кроссовки, Игорь – футболку с надписью «Казань – круче некуда!» – и они отправились покорять город.
План был грандиозный: Красная площадь, ВДНХ, Арбат, набережная. Но на деле – пробки, толпы, Арбат оказался слишком шумным, а Кремль на реставрации. Зато они съели что-то модное, дорогое и не особо вкусное. Игорь ворчал, но снимал всё на телефон.
Потом была Москва-река, чайки, запах воды, уличные музыканты и аромат настоящего кофе. А ещё – прогулка по Тверской, где каждая витрина казалась кадром из фильма.
— Здесь, кажется, Ди Каприо кофе пил, – сказала Галина.
— Ну, может, и не Ди Каприо, но кто-то очень похожий, – рассмеялся Игорь.
В ГУМе она зашла в бутик, примерила очки за двести тысяч, брызнула на себя духами за пятьдесят и вышла, оставив за собой шлейф роскоши. Настоящая героиня романтической комедии.
А потом – воскресенье. Проглотив завтрак, который заслуживал больше внимания, Галина бросилась готовиться. Автозагар, нанесённый по всем правилам, высох пятнами. Итог – оранжево-розовая зебра.
От помощи Игоря она отказалась: он был в приподнятом настроении, подогретом утренним коктейлем, и Галина бояОна посмотрела в зеркало, разгладила платье и решила: сегодня будет прекрасный вечер, несмотря ни на что.
