Старая дача, где проснулась радость
Дмитрий позвал друзей на свою дачу. По их лицам было ясно — разочарование. Кто-то даже поморщился, оглядывая потрескавшиеся стены и заросший бурьяном двор.
— Чего они ждали? — подумал Дмитрий, глядя на их реакции. — Думали, я их в шикарный особняк привёз? Это старая бабушкина изба, а не новомодный загородный дом…
Но вскоре мангал закоптил воздух, мясо зашипело, из колонок полилась музыка. Шутки, смех, дым шашлыка — вечер пошёл куда веселее. Мясо удалось, пиво лилось рекой, и компания разошлась.
Места для ночлега хватило всем. Кто-то завалился на старый диван, кто-то растянулся на матрасе на веранде. А утром все разъехались — сытые, довольные.
Дмитрий остался. Не хотелось возвращаться в шумную Москву. Он сидел в тишине, разглядывая бабушкины чашки в буфете, как вдруг со двора донёсся голос:
— Эй, тут кто-нибудь есть?
Он вышел на крыльцо и застыл. На тропинке стояла девушка — миловидная, с робким взглядом. Смотрела настороженно.
— Вы… хозяин? Раньше здесь жили Мария Ивановна и Николай Петрович. А вы кто?
— А ты кто? — резко спросил Дмитрий. — Я похож на вора?
Но девушка вдруг улыбнулась — тепло, по-доброму.
— Нет, просто… я давно здесь не была. Когда-то дружила с внуком Марии Ивановны. А вы… совсем не похожи.
— Не похож? — хмыкнул Дмитрий. — А я и есть тот самый внук — Дима. Видно, ты кого-то перепутала.
Девушка густо покраснела.
— Я… Настя. Мы с тобой в детстве играли. Ты дружил с моим братом Витькой. Меня к вам подсаживали, помнишь? Ты тогда у костра мне зефирку дал…
Дмитрий пригляделся. Да, что-то знакомое было в её лице — особенно в этом смущённом взгляде. Лет десять назад она бегала за ними хвостиком, а они с Витькой от неё убегали.
— Так это ты? — удивился он. — Та самая сопливая девчонка с косичками?
— Ну, теперь не совсем сопливая, — рассмеялась Настя.
Они зашли в дом. Дмитрий поставил чайник, а Настя достала из буфета старые фарфоровые чашки.
— Можно? Я мечтала попить из них… такие красивые…
Они пили чай с вчерашними пряниками. Часы на стене вдруг затикали — Дмитрий завёл их впервые за годы. Будто дом, забытый всеми, начал оживать.
— Я грибы собирать пошла, но одной страшно, — призналась Настя, сжимая чашку в ладонях.
— Любишь грибы? — усмехнулся Дмитрий. — Тогда в выходные — вместе сходим?
Он сам удивился, как легко ему с ней.
С тех пор они стали видеться. Всё, чего касалась Настя, словно расцветало. Она вымыла окна, навела порядок в шкафах, разложила вещи — так, как делала бабушка.
— Здесь всё как новое, — удивлялась она. — Как будто твоя бабушка знала, что мы тут будем жить.
И правда, старый дом ожил. Дмитрий починил крыльцо, покрасил ставни. Даже дедов мотоцикл завёлся. Жизнь снова закружилась.
— А я и не знал, что так можно любить, — тихо сказал Дмитрий у костра.
— Я тоже, — призналась Настя.
Когда он решил переехать на дачу насовсем, родители не поняли.
— Ты с ума сошёл? В эту глушь? — ахнула мать.
Но Дмитрий только пожал плечами. Здесь было настоящее — лес, река, старый дом и… Настя.
Бабушка с дедом приехали в гости — просто посмотреть.
Мария Ивановна гладила стены ладонью.
— Как будто дом нас ждал, — прошептала она.
А дед и вовсе помолодел. Сел на мотоцикл, смеялся, шутил. Просил запустить старую железную дорогу, которую Дмитрий починил.
— Хорошо, что не забросили, — сказал он, глядя на внука с гордостью. — Мы с бабкой здесь столько счастья прожили… Теперь и у вас будет.
— Бабушка, дедушка, спасибо за дачу, — сказал Дмитрий на прощание. — Без неё я бы Настю не встретил.
А Настя, стоя рядом, добавила:
— И спасибо за ваше тепло. Оно здесь осталось. В каждой доске. В каждом часе, что снова идёт…
И дом, старый, деревянный, с прохудившейся крышей, снова дышал. Жил. И в нём звучал смех. Смеялась жизнь.
